И двум смертям бывать, и трем, и четырем.
Знакомый бизнесмен из поздних нуворишек
раз восемь в год по новой завещанье пишет,
хотя забот и форс-мажоров выше крыши.
С утра запрется в кабинете и корпит,
как будто коллекционер какой-то.
Червяк сомнения, должно быть в нем сидит
и точит изнутри. Как дрель, сверлит.
Он вспоминает каждый взгляд косой,
некстати сказанное слово вспоминает.
Черновиков при этом не сминает –
на компе пишет; если что, стирает.
В слова чеканные он облекает мысль.
Пусть не из тех она, что манит ввысь.
И не из тех, что светит, словно мыс
Надежды Доброй. Но зато витает.
Вот тут-то он ее и облекает
в чеканные слова, как сукин сын.
Как будто с узким горлышком кувшин
бесценным ядом кобры наполняет.
… Кому-то – ювелирный магазин.
… Кому-то – беспробежный лимузин.
… Кого-то без особенных причин
на нищету и голод обрекает.
… Кому-то крохи с барского стола.
… Кому-то баснословная удача.
Вот, скажем, некая
вчера вдова
была.
Хоть мужнин долг
она не принесла,
зато стонала громко,
чуть не плача.