Сошлись во времени извечные враги,
Познать России Дух раздольный,
Их привели сюда веления шаги,
Приобрести свободы Дух привольный.
Наполеон отставив страхи и сомненья,
Вёл Гитлера, вступая кровью по шагам,
В ту твердь российскую Историй Поглощенья,
Всей Тьмы , Свет в душах попирающей сегодня нам.
Они пришли уничтожать , сжигая совесть,
Снимая с глаз у лучших Славы пелену,
В которой у милитаризма злая повесть,
Пронзила ложью нашу светлую страну.
Им уготованы примеры жаркой сечи,
Героев и родной страдающей земли,
Взорвавших доты ,когда кончились при встрече,
Патроны , чтобы встретить их желание крови.
Их Белосток держал слабеющей рукой за горло,
А Слоним жертву рода первой обещал,
Дать бой,отвагой духа,отвечая гордо,
Земля её извечный славы пьедестал.
И не прошли они нигде без боя,
И не сдались им части по пути,
Их резал по живому дух величия настроя,
В великом подвиге любви страну спасти.
В нас и сегодня покоряющих те дали,
Что в фильмах уготованы строкой,
"Погибли все , никто о них не знает",
И только Дух их Верности и в Вечности Живой.
Идти в атаку с голыми руками,
Готовы были воины всегда,
Их Счастье,Вера и Победа над Врагами,
И в Вечной Памяти их Молодость жива.
Зверь истину в крови познать пытался,
Сколь крепок Красной Армии заряд,
Он перешёл границу , в наступлении прорвался,
Но не сумел понять ,что вечно верен Родине солдат.
Все части бились сами по себе,
В пылу боёв ,не рассчитав итоги,
И окружение двойным кольцом пришло в беде,
К стоявшим насмерть , умирая у Отчизны на пороге.
День выстоял за Родину в историю вступая,
Великим Духом Верности и Святости внутри,
Слова Любви им подарила Родина от края и до края,
«Священною Войной» , вскипая кровью павших изнутри...
24 июня -Варфоломей (Нафанаил) — один из двенадцати апостолов (учеников) Иисуса Христа, упомянут в Новом Завете.Художественно изображается в светлой одежде с золотым рисунком и ножом в руке, символом его мученичества: с него содрали кожу.
Апостол Варнава (Кипр — 61, Кипр) — христианский святой, апостол от семидесяти, основатель Кипрской церкви. Один из первых левитов, принявших христианство и поддерживавших известное апостольское учреждение: «общение имений» (Деян. 4:32—37).
Готовим контрудар
С каждым часом становилось очевиднее, что мы имеем дело не с пограничным инцидентом, а с началом тщательно подготовленной войны и первой ее большой наступательной операцией, на которую фашистское командование возлагало большие надежды. Отданный войскам прикрытия государственной границы приказ — уничтожить вторгшегося противника и остатки его отбросить за пределы страны — оказался нереальным. И не только потому, что в приграничной зоне у нас было меньше сил, чем у агрессора, но и потому, что нападение, несмотря на принятые накануне войны серьезные меры по усилению боевого состава войск нашего округа, все же оказалось для нас внезапным, и мы не успели своевременно изготовиться для его отражения.
Два обстоятельства были главными в сложившейся обстановке. Во-первых, ясно наметившееся в полосе прикрытия 5-й армии вторжение в глубь нашей территории крупных сил противника, во главе которых продвигалась мощная танковая группировка генерала Клейста. Во-вторых, значительная разбросанность и удаленность наших мехкорпусов и других резервов фронта от района вторжения, что и заставило наши войска на первых порах вести только оборонительные действия. Надо было думать о том, как остановить лавину вражеских войск, выиграть время для сосредоточения необходимых сил и средств, и только после этого можно было переходить к более активным действиям.
К вечеру 22 июня ни у кого из командования и штаба нашего фронта не возникало и мысли о возможности немедленного контрнаступления. Лишь бы выстоять! Все были уверены, что и директивы из Москвы будут нацеливать нас на оборонительные действия.
Примерно в одиннадцатом часу вечера начальник спецсвязи Клочков сообщил мне, что передается новая оперативная директива Народного комиссара обороны. Не дожидаясь, когда доставят документ целиком, я стал читать его отрывки по мере поступления.
Начиналась телеграмма оценкой обстановки. Правильно указывалось, что главный удар противник наносит на Владимир-Волынский и Радзехув, в центре и на левом фланге нашей 5-й армии. Однако итоги первого дня войны [112] оценивались чрезмерно оптимистически. Указывалось, что противник лишь на этих направлениях ценой больших потерь достиг незначительных успехов, а на всем остальном протяжении границы с Германией и Румынией атаки отбиты с большими потерями для наступающего. С тяжелым чувством я перечитывал эти фразы. Невольно подумалось, что оптимизм оценок в документе из центра во многом был навеян и нашими довольно бодрыми донесениями.
Мы в 15 часов, еще не располагая исчерпывающими сведениями, отделались, по существу, общими фразами и ничего не сообщили о прорыве двух мощных танковых группировок — точные данные о них мы получили лишь в конце дня. Ведь пока штабы корпусов обобщат накопившиеся сведения и передадут их в штаб армии, тот в свою очередь оценит всю эту информацию и передаст в штаб фронта, проходит несколько часов, а за это время в столь быстро меняющейся обстановке происходят зачастую коронные повороты в ходе боевых действий.
Просматривая сейчас наши первые разведывательную и оперативную сводки, я с горечью убеждаюсь: в них далеко не отражалась вся та огромная опасность, которая угрожала войскам северного фланга нашего фронта. Какие, к примеру, сведения о противнике, наступавшем на нашу 5-ю армию, смогли сообщить наши фронтовые разводчики? Они отмечали, что в районе Любомля наступает одна пехотная дивизия, в направлении Владимир-Волынского — одна пехотная и одна танковая, а южное, до самой границы с 6-й армией, — еще две немецкие пехотные дивизии,
Получалось, что во всей полосе армии наступает всего лишь пять дивизий противника. Учитывая, что неподалеку oт границы у нас стояли четыре стрелковые дивизии, положение, естественно, казалось не столь уж угрожающим. Из этого и исходила полученная нами директива. Ведь ни наркому, ни начальнику Генерального штаба не было еще известно, что от Сокаля хлынул на Радзехув по свободной от наших войск местности немецкий моторизованный корпус и что такой же корпус стремится прорваться от Устилуга на Луцк. Когда мы более реально оценили угрозу для правого фланга своего фронта, наши сводки, не отражающие всей тяжести угрозы, уже были в Москве. Вероятно, такие же погрешности в оценке сил [113] противника, вторгшегося в пределы страны, были допущены и другими фронтами.
Исходя из них, верховное командование теперь ставило задачи на 23 и 24 июня. Войскам нашего фронта предписывалось:
"Прочно удерживая государственную границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й и 6-й армий, не менее пяти механизированных корпусов, и всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополъ, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин..."
У меня перехватило дыхание. Ведь это же задача невыполнимая!.. Но размышлять было некогда. Схватив документ, бегу к начальнику штаба фронта. По дороге прикидываю в уме, какие предложения я могу ему высказать.
Когда я зачитал Пуркаеву телеграмму, он с явным недоверием взглянул на меня, выхватил бланк и перечитал его несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: наступать преждевременно. Взяв у меня карту с обстановкой и прихватив директиву, Пуркаев молча подал мне знак следовать за ним. Идем к командующему фронтом.
— Что будем делать, Михаил Петрович? — начал Пуркаев еще с порога. — Нам бы, слава богу, остановить противника на границе и растрепать его в оборонительных боях, а от нас требуют уже послезавтра захватить Люблин!
Генерал Кирпонос, по обыкновению, не торопился с выводами. Молча протянул руку за документом, внимательно прочитал его. Поднял трубку телефонного аппарата:
— Николай Николаевич, зайди, пожалуйста, ко мне.
Член Военного совета был, как всегда, бодр и энергичен Командующий протянул ему директиву. Быстро пробежав се глазами, Вашугин откинулся на спинку кресла и владел присутствовавших.
— Ну и что же, товарищи, приказ получен — нужно выполнять.
— Так-то оно так, Николай Николаевич, — проговорил Пуркаев, — но мы сейчас не готовы к этому. Нам пока приходится думать об обороне, а не о наступлении. [114]
Вашугин даже привстал. Начальник штаба решительно продолжал:
— Давайте трезво рассмотрим положение. Только на луцком направлении, в полосе между Любомлем и Сокалем, наступает десять вражеских пехотных и танковых дивизий. Что мы им можем противопоставить? Нам известно, что здесь развернулись лишь по два полка наших сорок пятой, шестьдесят второй, восемьдесят седьмой и сто двадцать четвертой стрелковых дивизий. Их третьи полки пока еще на марше. Завтра в этом районе мы в лучшем случае будем иметь еще сто тридцать пятую стрелковую дивизию и две дивизии двадцать второго механизированного корпуса, причем его наиболее боеспособная сорок первая танковая вряд ли сумеет подойти.
(С ней получилась явная неувязка; вскрыв пакет с выпиской из армейского плана прикрытия границы, командир дивизии буквально из-под носа немцев увел свое соединение из района Владимир-Волынского и направился на северо-восток, по-видимому к Ковелю, где по плану должен был сосредоточиваться весь 22-й мехкорпус. Связи с дивизией к концу дня не было ни у командарма, ни у командира корпуса. Потапов выслал командиров штаба на розыски, но пока неизвестно, где она и что с ней.)
— Таким образом, — подвел итог Пуркаев, — завтра мы на этом направлении в лучшем случае сможем собрать против десятка вражеских дивизий менее семи наших. О каком же немедленном наступлении может идти речь?
Не давая перебить себя пытавшемуся что-то сказать Вашугину, Пуркаев продолжал:
— К тому же следует ожидать, что враг сегодня ввел в сражение лишь первый эшелон своих сил и в последующие дни, безусловно, будет — и значительно быстрое, чем мы, — наращивать силы. Вы посмотрите, — начальник штаба ткнул карандашом в карту, — вот только здесь, северо-западнее Устилуга, наша разведка в шестнадцать часов отметила сосредоточение свыше двухсот вражеских танков. И это далеко не единственный район, где обнаружены танковые резервы врага.
Воспользовавшись тем, что Пуркаев на мгновение замолчал, рассматривая карту, член Военного совета нетерпеливо спросил: [115] — У вас все, Максим Алексеевич?
— Нет не все.
Не отрывая взгляда от карты, начальник штаба продолжал развивать свою мысль. Все наши войска второго эшелона, которые выдвигаются из глубины в полосу 5-й армии, находятся на различном удалении от границы:
31-му и 36-му стрелковым корпусам нужно пройти 150—200 километров. Это займет минимум пять-шесть суток, учитывая, что пехота следует пешим порядком. 9-й и 19-й механизированные корпуса сумеют сосредоточиться и перейти в наступление против вражеской главной ударной группировки не раньше чем через трое-четверо суток. И лишь 4, 8 и 15-й механизированные корпуса имеют возможность перегруппироваться в район сражения через один-два дня.
Нельзя не учитывать также, что войска следуют к границе, подвергаясь непрерывным массированным ударам фашистской авиации. Нетрудно представить, как это обстоятельство усложнит перегруппировку и ввод войск в сражение. Следует иметь в виду и то, что ни армейского, ни фронтовых тылов у нас, по существу, пока нет — они еще не отмобилизованы и не развернуты.
Получается, что подойти одновременно к месту начавшегося сражения наши главные силы не могут. Корпуса будут, видимо, ввязываться в сражение по частям, так как им с ходу придется встречаться с рвущимися на восток немецкими войсками. Произойдет встречное сражение, причем при самых неблагоприятных для нас условиях. Чем это нам грозит, трудно сейчас полностью представить, но положение наше будет безусловно тяжелым.
С каждым словом Пуркаева Кирпонос и Вашугин все более мрачнели. Н. Н. Вашугин уже не старался перебить начальника штаба.
Пуркаев ладонью оперся на карту:
— Нам, товарищ командующий, остается только доложить в Москву о сложившейся обстановке и настоятельно просить об изменении задачи. Мы сейчас можем только упорными боями сдерживать продвижение противника, а тем временем организовать силами стрелковых и механизированных корпусов, составляющих наш второй эшелон, прочную оборону в глубине полосы действий фронта на линии прежних Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского [116] укрепленных районов. Остановив противника на этом рубеже, мы получим время на подготовку общего контрнаступления. Войска прикрытия после отхода за линию укрепленных районов мы используем после как резерв. Именно такое единственно разумное решение я вижу в создавшейся обстановке.
На минуту воцарилось молчание. Генерал Кирпонос в глубокой задумчивости вертел в руках карандаш. Первым заговорил корпусной комиссар:
— Все, что вы говорите, Максим Алексеевич, — он подошел к карте, — с военной точки зрения, может быть, и правильно, но политически, по-моему, совершенно неверно! Вы мыслите как сугубый военспец: расстановка сил, их соотношение и так далее. А моральный фактор вы учитываете? Нет, не учитываете! А вы подумали, какой моральный ущерб нанесет тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдем к пассивной обороне, без сопротивления оставив инициативу в руках агрессора! А вы еще предлагаете допустить фашистов в глубь советской земли!..
Переведя дыхание, член Военного совета уже более спокойно добавил:
— Знаете, Максим Алексеевич, друг вы наш боевой, если бы я вас не знал как испытанного большевика, я подумал бы, что вы запаниковали.
Заметив, что на широкоскулом загорелом лице Пуркаева заходили желваки, Вашугин мягко добавил:
— Извините, я не хотел вас обидеть, просто я не умею скрывать то, что думаю.
Опять наступила тишина. Наконец Кирпонос оторвал взгляд от карты и медленно заговорил:
— Думаю, что вы оба правы. Против оперативной целесообразности ваших предложений, Максим Алексеевич, возразить нечего. У них одна уязвимая сторона: старые укрепленные районы не готовы принять войска и обеспечить им благоприятные условия для успешной обороны.
— Да, но войска второго эшелона с помощью саперов смогут быстро привести эти укрепрайоны в боевую готовность...
Не ответив на реплику Пуркаева, Кирпонос в прежнем спокойном тоне продолжал: [117]
— Но, со своей стороны, не лишены логики и соображения Николая Николаевича. Приказ есть приказ: его нужно выполнять. А если каждый командующий, получив боевой приказ, вместо его неукоснительного выполнения будет вносить свои контрпредложения, то к хорошему это не приведет. Конечно, взять к концу двадцать четвертого июня Люблин мы вряд ли сумеем. Но попытаться нанести мощный контрудар по вторгшимся силам противника мы обязаны. Для этого мы сможем привлечь до пяти механизированных корпусов.
Я считаю, что главная задача теперь состоит в том, чтобы быстро сосредоточить мехкорпуса к полю сражения и одновременно нанести мощный контрудар. Нужно, Максим Алексеевич, немедленно довести до войск соответствующие боевые распоряжения и проследить за их выполнением. Особое внимание следует уделить обеспечению надежного прикрытия механизированных корпусов с воздуха во время выдвижения и ввода в сражение. Вместе с этим следует поставить Потапову задачу: всеми силами и средствами его армии во взаимодействии с правым крылом шестой армии при поддержке основных сил фронтовой авиации не допустить дальнейшего продвижения фашистских войск в глубь нашей территории.
— Вот это деловой разговор, — поддержал Вашугин.
— Что будем делать с корпусом Рябышева? — спросил Пуркаев. — Ему отдан приказ повернуть из района Самбора в район восточное Львова и войти в подчинение Музыченко.
Подумав, Кирпонос ответил:
— Вот и хорошо. Пусть продолжает марш, а тем временем поставим Музыченко задачу: нанести с юга контрудар силами не одного, а двух —четвертого н восьмого — мехкорпусов. Нацелить их надо, как и выдвигающийся из района Злочева пятнадцатый мехкорпус, под основание танкового клина, вбиваемого противником. С войсками второю эшелона фронта поступим так: девятому и девятнадцатому мехкорпусам, а также всем стрелковым корпусам, составляющим второй эшелон фронта, продолжать форсированный марш к границе по указанным им маршрутам, а тем временем мы в соответствии с развитием обстановки уточним направления и рубежи их ввода в сражение. Учитывая, что главный удар противника явно вырисовывается в стыке наших пятой и шестой армий, [118] необходимо немедленно поставить задачу тридцать седьмому стрелковому корпусу прикрыть Тарнополь с северо-запада. Ускорьте его выдвижение. Восьмидесятую стрелковую дивизию этого корпуса следует оставить здесь — это наш резерв на случай крупных воздушных десантов в тылу наших войск и, в частности, в районе нашего командного пункта.
Глядя на задумавшихся собеседников, Кирпонос заключил:
— Молчание — знак согласия. Вижу, что мое решение вам по душе.
Вашугин выразил бурное одобрение. Пуркаев молча кивнул головой.
Почему было принято такое решение? По-видимому, командующий считал, что в тяжелой, все более угрожающей обстановке главное — не обрекать войска фронта на пассивную оборону, а сохранить единство взглядов и действий, сделать все, чтобы помочь верховному командованию осуществить намеченный план, ибо от этого зависело положение не только нашего, но и соседних фронтов.
В это время к нам прибыли начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков и назначенный членом Военного совета фронта Н. С. Хрущев. Георгий Константинович Жуков, всегда отличавшийся конкретностью и четкостью в организации управления войсками, одобрил принятое командованием фронта решение и предложил, не теряя времени, отдать приказ о подготовке контрудара.
Начальник Генерального штаба коротко ознакомил Военный совет фронта с делами у наших соседей. Он сказал, что на юге противник особой активности не проявляет и там государственная граница прочно удерживается 9-й армией, сформированной из войск Одесского военного округа. А вот на Западном фронте обстановка складывается очень тревожно. По-видимому, противник наносит там главный удар. Соседняя с нами левофланговая 4-я армия этого фронта ведет пока бои в районе Пружаны, Городец. В направлении на Брест-Литовск противник глубоко вклинился в нашу оборону, и здесь, так же как и у нас, советские войска готовят мощный контрудар.
Жуков поинтересовался, имеем ли мы проводную связь с Музыченко. Получив утвердительный ответ, генерал армии сказал, что побывает у него, а пока переговорит [119] с ним. Кирпонос распорядился немедленно вызвать командующего 6-й армией к аппарату. Выслушав доклад командарма о состоянии войск, о противнике, Жуков особо водчеркнул, насколько важно, чтобы 4-й мехкорпус как можно быстрее был переброшен на правый фланг армии.
Вскоре Г. К. Жуков в сопровождении представителей штаба фронта выехал в 8-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева, чтобы на месте ознакомиться с состоянием его войск и ускорить их выдвижение из района Львова на Броды.
Быстро готовим боевые распоряжения войскам. К командующему 5-й армией на самолете вылетел генерал Панюхов. Он вез приказ: силами 22-го механизированного корпуса и 135-й стрелковой дивизии нанести контрудар с целью разгрома владимир-волынской танковой группировки противника и оказания помощи двум окруженным полкам 87-й стрелковой дивизии.
15-му мехкорпусу было приказано немедленно наступать на Радзехув. Войскам 6-й армии надлежало отбросить противника, ворвавшегося в Рава-Русский укрепрайон, а силами 4-го мехкорпуса поддержать наступление 15-го мехкорпуса. 8-й мехкорпус генерал Музыченко должен был немедленно повернуть из района Львова к Бродам. В корпуса, выдвигавшиеся к границе из глубины, были посланы радиограммы: максимально ускорить движение.
Распоряжения отдать не трудно, куда труднее было их выполнить. Понимая это, генерал Кирпопос разослал в 5-ю и 6-ю армий, в 8-й и 15-й мехкорпуса своих представителей для контроля.
Ночь на 23 июня была уже второй бессонной для всех на КП фронта. Командующий и штаб настойчиво пытались наладить управление войсками, уже вступившими в смертельную схватку с врагом. Но и к утру еще не было полной ясности в обстановке. Посланные нами в 8-й и 15-й мехкорпуса командиры штаба фронта еще не вернулись, а связь со штабом 5-й армии вновь надолго прервалась. Чрезвычайно обеспокоенный этим, генерал Пуркаев почти каждые четверть часа требовал к себе начальника связи фронта генерала Добыкина и мрачно спрашивал:
— Наладили связь с Потаповым? [120]
Добыкин растерянно разводил руками.
— Когда же будет связь? — повышал голос Пуркаев.
Добыкин лишь бледнел и молчал. Что он мог ответить? Начальник штаба знал положение не хуже его. Связь хорошо работала, когда войска стояли на месте и когда ее никто не нарушал. А разгорелись бои, и все приходится налаживать сначала. Ничего не добившись от Добыкина, Пуркаев вызвал меня:
— Ну что, возвратились наши посланцы от Потапова?
Я качал головой. Пуркаев сердито ворчал и снова и снова требовал любыми средствами добыть крайне нужные для командования фронта данные о положении наших войск и о действиях противника. Я разделял душевное состояние своего начальника, но, к сожалению, никакой энергией невозможно было выправить дело. Донесения поступали бессистемно и крайне скудные. Да и то, что доходило до нас, радовало мало. Когда генерал Варенников доложил о местонахождении 8-го мехкорпуса, то нам стало ясно: на его ввод в сражение мы пока не можем рассчитывать. От командира 2-й артиллерийской противотанковой бригады полковника М. И. Неделина поступило донесение, что трактора из народного хозяйства он еще не получил и двинуть к границе сможет лишь один дивизион. Не так-то просто оказалось отмобилизовываться в приграничном районе в условиях начавшейся войны.
С особым нетерпением ожидали мы сообщений из 5-й армии и 15-го мехкорпуса. Однако лишь к вечеру, после возвращения выезжавших туда представителей командования, Военный совет фронта получил сравнительно полную картину событий на луцком и сокальско-радзехувском направлениях. Теперь уже не оставалось сомнений, что судьба приграничного сражения отныне будет зависеть от исхода боев, развернувшихся в центре и на левом фланге 5-й армии, на участке от Владимир-Волынского до Сокаля. А бои здесь становились все ожесточеннее. С огромным трудом части 45-й и 62-й стрелковых дивизий 15-го стрелкового корпуса сдерживали врага. К югу от Владимир-Волынского, где на широком фронте сражались 87-я и 124-я стрелковые дивизии, фашисты [121] вклинились в наши боевые порядки. Многие части теперь дрались в окружении. Отрезанные от своих, испытывая острый недостаток в боеприпасах, они весь день успешно отбивали атаки, приковывая к себе силы противника. Танковая группировка, прорвавшаяся южнее Владимир-Волынского, тоже не продвинулась далеко. Натиск ее сдерживали героические дивизионы 1-й артиллерийской противотанковой бригады. Вскоре сюда подошли передовые части 135-й стрелковой дивизии и 22-го механизированного корпуса. Общими усилиями противник был остановлен.
Вторая крупная танковая группировка фашистов, прорвавшаяся к Радзехуву, наткнулась на подошедшие сюда передовые части 15-го механизированного корпуса генерала Карпезо. Читатель уже знает, с какими трудностями совершали марш дивизии этого корпуса, оказавшиеся без автотранспорта. Карпезо пришлось оставить в Бродах свою 212-ю моторизованную дивизию, двигавшуюся пешим порядком, приказав ей занять там оборону на случай прорыва вражеских войск. Навстречу врагу Карпезо смог бросить лишь 10-ю танковую дивизию генерала С. Я. Огурцова. Фашистская группировка насчитывала около 350 танков новых образцов. Казалось бы, что с ними может поделать одна наша танковая дивизия неполного состава, имевшая на вооружении большей частью устаревшие машины. Но советские танкисты решительно ринулись в бой. Бойцы танкового и мотострелкового батальонов, составлявших передовой отряд, дрались с величайшей отвагой. Они отразили все атаки врага. На поле боя осталось свыше двадцати горящих вражеских танков и сотни трупов фашистских солдат. Такой ценой фашисты заплатили за шесть наших подбитых танков.
На помощь передовому отряду во второй половине дня подошли танковый и моторизованный полки этой же дивизии. Они с ходу ударили по врагу и даже потеснили его. Лишь встречными атаками превосходящих сил противнику удалось остановить их. Поддержать контратаку наших танков и мотострелков оказалось нечем. Второй танковый полк 10-й дивизии, следуя без саперных подразделений по тяжелой лесисто-болотистой местности, задержался в пути. Не смогла подойти и 37-я танковая дивизия, выдвигавшаяся из Кременца. Противник воспользовался [122] этим. Обойдя главные силы дивизии Огурцова, фашистские танки устремились в направлении Берестечко, где наших войск не было. Этот район стал для нас наиболее опасным.
В полосе 6-й армии жаркие бои шли пока лишь на правом фланге, но наши войска, хотя и с трудом, сдерживали противника.
Из 26-й армии сообщили, что 99-я стрелковая дивизия в середине дня решительно контратаковала врага и выбила его из Перемышля. Над городом снова взвился советский флаг. Стали известны и подробности этого боя. Помню, много ярких эпизодов описал специальный корреспондент "Правды" Д. Новоплянский. Вот отрывок из его корреспонденции:
"Сильнее всего укрепились захватчики на площади Пяти Углов. Из окон четырехэтажного дома, как из амбразур, били пулеметы. Пограничники все же пробрались в это здание. Комсомолец Щербицкий выкинул вражеского пулеметчика из окна второго этажа. Старшина Мальков забросал гранатами фашистов, засевших в подвале. Проводник Андреев с двумя пограничниками шли за собакой, безошибочно находившей замаскированных автоматчиков. В 14.00 на площади появились два вражеских танка, их расстреляли подоспевшие наши артиллеристы".
Забегая вперед, скажу, что бои за город продолжались отце довольно долго. Трижды фашисты захватывали его, и каждый раз части славной 99-й стрелковой дивизии и подразделения пограничников снова выбивали их. Наши войска удерживали Перемышль до тех пор, пока не получили приказ оставить его.
На остальных участках 26-й армии положение тоже не вызывало тревоги. И совсем спокойно было в полосе 12-й армии, занимавшей оборону в Карпатах и Буковине.
Все это давало повод надеяться на успех нашего контрудара, организации которого командование фронта уделяло все свое внимание.
Баграмян И.Х. Так начиналась война
Баграмян Иван Христофорович
20.11.(2.12).1897–21.09.1982 Маршал Советского Союза
Родился в горном селении Чардахлы, близ Елизаветполя, в семье рабочего-железнодорожника. По национальности армянин. В армии с 1915 года. В годы Первой мировой войны сражался на Кавказском фронте против турок (1917). В декабре 1920 прапорщик Баграмян вступил в Красную Армию. После Гражданской войны командовал кавполком, был нач. штаба кавдивизии. Окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе (1934). После окончания в 1938 году академии Генштаба преподавал в ней тактику.
И в огне есть брод...
В 9 часов утра 24 июня 1941 года началась погрузка эвакуируемых в мобилизованные машины. В 10 часов колонна отправилась из городка. От жгучей душевной боли невозможно было сдержать слез, особенно когда замахали ручонками дети, прощаясь с нами. Со многими навсегда, Помню, как жена начальника химической службы полка, наш полковой библиотекарь Тамара Ивановна Скрыль, крикнула нам: «Крепче бейте фашистских бандитов за нашу Родину, за нас, за наших детей!» Она говорила от лица всех женщин — своих детей у нее не было...»
В те дни о своей семье я ничего не знал. Днем 24 июня удалось позвонить домой, но к телефону никто не подошел. Они конечно же, успокоил себя, эвакуированы, как и семьи других военнослужащих. Но тут же тревожная мысль: сумели ли прорваться в тыл через ад прифронтовых дорог? Однако долго думать об этом времени не было. Враг подступал уже к стенам белорусской столицы.
Население города проявляло мужество и выдержку. В партийные и комсомольские организации поступали сотни заявлений с просьбой послать на фронт. У призывных пунктов можно было видеть людей всех возрастов: от седых ветеранов до безусых юношей. Были сформированы отряды народного ополчения и истребительные отряды, которые боролись с пожарами, дежурили на крышах, сбрасывали зажигалки, поддерживали порядок в городе.
Поддерживать порядок было необходимо. Фашисты выбросили в самом Минске и в районе важнейших дорог диверсионные группы, на которые они возлагали большие надежды. Диверсанты должны были взрывать промышленные объекты, подавать сигналы самолетам, устраивать засады на дорогах, вызывать панику. Основной целью диверсионных групп было помешать эвакуации и посеять панику в Минске. С помощью сформированных отрядов, милиции и воинских патрулей эти группы были ликвидированы.
Должен отметить, что в кратчайший срок под ударами вражеской авиации военное командование, партийные организации города сумели мобилизовать все силы и средства на оборону Минска. В ряды Красной Армии в течение [19] 3–4 дней было направлено 27 тыс. человек, более 700 автомашин и тракторов, около 20 тыс. лошадей.
Пока я носился на машине из конца в конец горящего города, К. И. Филяшкин занимался доукомплектованием дивизии и формированием новых частей. А задача эта была не из легких. Являвшиеся по мобилизации и возвращавшиеся из отпусков и командировок военнослужащие приходили не в комендатуру и не на сборные пункты военкоматов, которые находились в горящем городе, а на сборный пункт дивизии. Чтобы представить себе, насколько много военнообязанных скапливалось на сборном пункте дивизии, стоит сказать, что только за один день 25 июня туда прибыло до 1500 одних командиров. А ведь всех их надо было приписать, вооружить и накормить.
Старший батальонный комиссар К. И. Филяшкин принял решение организовать прибывших в подразделения и части под литерными наименованиями. Из кадровых командиров он назначил командиров частей и подразделений. Из числа коммунистов-командиров были назначены политработники. Подобрать младший командный состав было поручено самим назначенным на должности командиров частей и подразделений. За короткое время были сформированы три литерных полка, которые по приказу штаба фронта были отправлены в Смоленск...
Лишь поздно ночью 24 июня я вернулся на командный пункт дивизии в урочище Белое Болото. Почти трое суток не спал и не ел. Китель пропах потом и гарью. С наслаждением снял его, выпил стакан крепчайшего чая и вышел из блиндажа. На востоке зловещим багровым заревом пылал Минск. На западе и северо-западе глухо погромыхивало. Фронт приближался.
Постоял несколько минут, глубоко вдыхая смолистый, такой приятный после минской гари лесной воздух. В темноте послышались легкие шаги. Подошел Кирилл Иванович Филяшкин. Он улыбался своей спокойной, доброй улыбкой.
— Здравствуйте, Иван Никитич! Ну что, досталось?
Как тут ответить? Сказать «ничего» — будет фальшивой бравадой, сказать «тяжело» — не то слово.
— Да уж скорей бы в бой! [20]
— Это точно, Иван Никитич. Все люди рвутся в бой. Один даже Лермонтова мне прочитал:
«Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
Во как... А когда же, в самом деле, придет приказ выступать?
— Скоро, Кирилл Иванович, думаю скоро...
Руссиянов И. Н. В боях рождённая… Иван Никитич Руссиянов (11 сентября 1900, д. Щуплы, Смоленская губерния, Российская империя — 21 марта 1984, Москва, СССР) — советский военачальник, генерал-лейтенант. Герой Советского Союза.Командовал 52-я стрелковая дивизия,100-я стрелковая дивизия,1-я гвардейская стрелковая дивизия,1-й гвардейский механизированный корпус
Северный фронт. Ставка ГК преобразовала Ленинградский ВО в Северный фронт.
КВ-1 после боя у Ковно
Прибалтийская стратегическая оборонительная операция. 24 июня 56-й моторизованный корпус 4-й танковой группы вклинился в глубину советской территории на 170 км и вышел к Укмерге. 2-й армейский корпус занял Каунас. 3-я танковая группа захватила Вильнюс. После этого основные силы северного фланга группы армий «Центр» повернули на юго-восток и в Прибалтийской операции участия не принимали.
Контрудар 3-го и 12-го мехкорпусов 23—24 июня из-за плохой организации и обеспечения свелся к поспешным, не согласованным по месту и времени действиям. Результаты оказались незначительными, а потери в танках существенными. 24 июня командование Северо-Западным фронтом приняло решение об отводе войск фронта на рубеж рек Вента, Шушве, Вилия.
Прорыв немецкой 3-й танковой группы к Минску
24-28 июня 1941.
Белостокско-Минское сражение. 24 июня начался советский контрудар в районе Гродно силами конно-механизированной группы (КМГ) И. В. Болдина. К контрудару привлекли 6-й мехкорпус М. Г. Хацкилевича и 6-й кавкорпус, однако господство в воздухе немецкой авиации, плохая организация удара, атака на подготовленную противотанковую позицию привели к тому, что немецким войскам удалось остановить войска КМГ Болдина. Отдельно действовал 11-й мехкорпус 3-й армии, которому удалось выйти к пригороду Гродно. 10-я армия Западного фронта оставалась на рубежах по рекам Бобр и Нарев.
Немецкий 20-й армейский корпус был на время принуждён занять оборону, однако остальные немецкие корпуса 9-й армии (8-й, 5-й и 6-й) продолжили охват основных сил советской армии в Белостокском выступе. 24 июня 47-й мотокорпус 2-й танковой группы столкнулся в районе Слонима с тремя советскими дивизиями второго эшелона Западного фронта, которые задержали его на сутки.
Оборонительная операция на Западной Украине. 24 июня 1-я танковая группа Клейста вышла к реке Стырь. В стыке 5-й армии и 6-й армии Юго-Западного фронта образовался разрыв шириной около 50 км, создалась угроза глубокого обхода армий центра и левого крыла фронта.
9-й механизированный корпус К. К. Рокоссовского 5-й армии нанес удар с севера, отбросил за реку Стырь форсировавшие её пехотные части противника и занял рубеж южнее Луцка. 20-я танковая дивизия М. Е. Катукова на рассвете с ходу атаковала расположившееся на привале в районе Олыка моторизованные части 13-й танковой дивизии, нанесла им потери, захватив первые трофеи и пленных.
4-й получил приказ выдвигаться в район Яворова , 15-й механизированные корпуса совершал марш из района Радеховна Броды 22-й мехкорпус перешёл в наступление из района Луцка на Владимир-Волынский. В результате контрудара ценой больших потерь удалось несколько замедлить наступление 1-й танковой группы.
В районе Немирова 4-й механизированный корпус А. А. Власова 6-й армии нанес удар по частям немецкого 4-го корпуса, но не смог остановить их и разрыв между 159-й и 97-й дивизиями 6-й армии достиг 40 км.
Южный фронт. Кораблями Дунайской военной флотилии высажен первый отряд Дунайского десанта, на территории Румынии захвачены береговые батареи, нанесен значительный урон, занят плацдарм.
Гальдер: «В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своём распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск… На фронте групп армий „Юг“ и „Север“ появился русский тяжёлый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий „Север“ — даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно).»
24 июня. Создан Совет по эвакуации при СНК СССР под председательством Л. М. Кагановича.
24 июня. В газетах «Известия» и «Красная звезда» опубликована песня «Священная война».
24 июня. Президент Ф. Рузвельт заявил, что США окажут всю возможную помощь Советскому Союзу в борьбе с гитлеровской Германией.
24 июня в Москве образовано Советское информационное бюро.
Совинформбюро.
В течение 24-го июня противник продолжал развивать наступление на Шяуляйском, Каунасском, Гродненско-Волковысском, Кобринском, Владимир-Волынском и Бродском направлениях, встречая упорное сопротивление войск Красной Армии. Все атаки противника на Шяуляйском направлении были отбиты с большими для него потерями. Контрударами наших механизированных соединений на этом направлении разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.
На Гродненско-Волковысском и Брестско-Пинском направлениях идут ожесточённые бои за Гродно, Кобрин, Вильно, Каунас.
На Бродском направлении продолжаются упорные бои крупных танковых соединений, в ходе которых противнику нанесено тяжёлое поражение…
24 июня в 8 час. 25 мин. я оставил свой командный пункт и поехал по направлению к Слониму. В этот город уже вошла 17-я танковая дивизия. Но по дороге от Ружаны в Слоним я натолкнулся на русскую пехоту, державшую под огнем шоссе, по которому должно было [211] идти наступление. Батарея 17-й танковой дивизии и спешившиеся стрелки-мотоциклисты вяло вели на шоссе огневой бой. Я вынужден был вмешаться и огнем пулемета из командирского танка заставил противника покинуть свои позиции. Теперь я мог продолжать поездку. В 11 час. 30 мин, я прибыл на командный пункт 17-й танковой дивизии, расположенный на западной окраине Слонима, где, кроме командира дивизии генерала фон Арнима, я встретил командира корпуса генерала Лемельзена.
Обсуждая создавшуюся обстановку, мы услышали в нашем тылу интенсивный артиллерийский и пулеметный огонь; горящая грузовая автомашина мешала наблюдать за шоссе, идущим из Белостока; обстановка была неясной, пока из дыма не показались два русских танка. Ведя интенсивный огонь из пушек и пулеметов, они пытались пробиться на Слоним, преследуемые нашими танками T-IV, которые также интенсивно стреляли. Русские танки обнаружили нас; в нескольких шагах от места нашего нахождения разорвалось несколько снарядов: мы лишились возможности видеть и слышать. Будучи опытными солдатами, мы тотчас же бросились на землю, и только не привыкший к войне бедняга подполковник Феллер, присланный к нам командующим резервной армией, сделал это недостаточно быстро и получил весьма неприятное ранение. Командир противотанкового дивизиона подполковник Дальмер-Цербе получил тяжелое ранение и через несколько дней умер. Эти русские танки удалось уничтожить в городе.
Затем я осмотрел передовые позиции в Слониме и поехал на танке T-IV через нейтральную полосу в 18-ю танковую дивизию. В 15 час. 30 мин. я снова был в Слониме, после того как 18-я танковая дивизия получила задачу наступать в направлении Барановичи, а 29-я мотодивизия — ускорить продвижение в направлении Слонима. Затем я поехал обратно на командный пункт группы и вдруг наскочил на русскую пехоту, которая на грузовых автомашинах была переброшена к Слониму; солдаты как раз намеревались сойти с машин. Сидевший рядом со мной водитель получил приказ «Полный газ», и мы пролетели мимо изумленных русских; ошеломленные такой неожиданной встречей, они не успели даже открыть огонь. Русские, должно быть, узнали меня, так как их пресса сообщила потом о моей смерти; поэтому меня попросили исправить их ошибку через немецкое радио.
В 20 час. 15 мин. я снова в своем штабе. Там я узнал о тяжелых боях на нашем правом фланге, где с 23 июня у Малорита 53-й армейский корпус успешно отбивал атаки русских. Части 12-го армейского корпуса, находившиеся между 24-м и 47-м танковыми корпусами, стали устанавливать связь, правда, еще недостаточно прочную; левому флангу танковой группы серьезно угрожало все возраставшее давление русских, отступавших из Белостока. Пришлось обеспечить этот фланг, быстро подтянув 29-ю мотодивизию и 47-й танковый корпус.
К счастью, мы не знали, как нервничал Гитлер в этот день, опасаясь, что крупные русские силы могут сорвать на каком-либо участке наш охватывающий маневр. Гитлер хотел приостановить продвижение танковой группы и направить ее немедленно против сил противника в районе Белостока. На этот раз главное командование оказалось еще достаточно сильным, чтобы настоять на ранее принятом решении и завершить охват наступлением на Минск.
Вильно (Вильнюс) и Ковно (Каунас) были взяты. Финны захватили Аландские острова. Богатый никелем район Петсамо (Печенга) был занят 1-м немецким горнострелковым корпусом.
Г.Гудериан Воспоминания солдата
24 июня 1941 года. 3-й день войны
Обстановка: Итоговые сводки за 23.6 и сегодняшние утренние донесения подтверждают наши предположения. Противник в пограничной полосе почти всюду оказывал сопротивление. Если он при этом не совсем представлял себе обстановку, то это явилось следствием тактической внезапности, которая привела к тому, что сопротивление противника оказалось неорганизованным, разобщенным и поэтому малоэффективным. В районах, пройденных нашими танками, остались еще крупные силы противника, разобщенные на отдельные группы. Количество пленных может возрасти лишь в ближайшие дни, когда окажут свое влияние действия наших танковых клиньев.
Признаков оперативного отхода противника пока нет. Только на севере имела место попытка организованного отхода к Западной Двине с целью занятия на ней оборонительного рубежа. Это, возможно, вызовет необходимость подтянуть танковую группу Гёпнера ближе к танковой группе Гота с целью форсирования Западной Двины в ее верхнем течении:
Подвоз снабжения идет нормально. Передовые склады выдвигаются вперед, создаются первые базы. Расход горюче-смазочных материалов очень велик. Расход боеприпасов незначителен.
Количество убитых и раненых остается в пределах допустимого. Показательны весьма большие потери в офицерском составе.
Богач представил оперативную сводку ВВС. В основном подтверждается имеющаяся оценка обстановки.
Вагнер доложил об организации подвоза. Решение: основную массу транспорта большой грузоподъемности сосредоточить на смоленском направлении.
Фельгибелъ доложил данные радиоразведки:
Выявленные к настоящему времени группы оперативных резервов противника севернее Шяуляя, в районах Минска и Шепетовки не только не отходят на восток, но, напротив, выдвигаются к фронту. Лишь отдельные корпуса, действующие перед фронтом группы армий «Центр», небольшими скачками отходят назад.
Герке: Начата перешивка железнодорожной колеи от границы в соответствии с разработанным планом.
15.30 — Главком вернулся от фюрера:
а. Фюрер высказал свое беспокойство по поводу того, что мы еще недостаточно плотно сомкнули кольцо вокруг Белостока.
б. Фюрер ни в коем случае не хочет допустить в Крым итальянцев, корпус которых перебрасывается в Румынию.
в. Испанский легион еще неизвестно когда будет сформирован и переброшен. Вооружение его нам лучше всего взять на себя.
Подполковник Кальден [офицер связи при штабе танковой группы Гота] представил свой доклад.
Середина дня: Наши войска заняли Вильнюс, Каунас и Кейданы. (Историческая справка: Наполеон занял Вильнюс и Каунас тоже 24 июня).
В течение второй половины дня сложилась следующая обстановка:
Войска группы армий «Юг», отражая сильные контратаки противника [особенно сильные на фронте 4-го армейского корпуса севернее (северо-западнее) Львова], успешно продвигаются вперед. Противник несет большие потери. У противника появился новый тип тяжелого танка .
17-я армия своим правым флангом достигла возвышенности в районе Мостиска. Танковая группа Клейста, имея теперь в первом эшелоне четыре танковые дивизии [14, 13, 11 и 16-ю], вышла к реке Стырь. Противник бросает в бой резервы, подводимые из тыла. Таким образом, существует надежда, что в ближайшие дни нашим войскам в ходе дальнейшего наступления удастся полностью разбить силы противника, расположенные на Украине .
Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен.
На фронте группы армий «Центр» кольцо окружения вокруг района восточнее Белостока уже значительно сузилось в районе Минска. Танковая группа Гота, которая, несмотря на возражения фельдмаршала фон Бока, была направлена главным командованием сухопутных войск через Молодечно на возвышенность севернее Минска, успешно продолжала наступление и в настоящее время находится в 30 км от Минска.
Таким образом, группа Гота выходит в тыл последней резервной группе противника, брошенной из района Минска на Барановичи навстречу танковой группе Гудериана и уже вступившей в бой с ней в районе Слонима при поддержке частей, подтянутых с востока через Слуцк. Если в ближайшие дни группе Гудериана удастся прорваться в направлении Барановичей, то кольцо окружения окончательно сожмется. Авиация должна не допустить отхода частей противника от Слуцка на восток.
Дальнейшая задача состоит в том, чтобы 4-я армия, наступая своим левофланговым корпусом на Волковыск, и 9-я армия, наступая своим правофланговым корпусом (20-й армейский корпус) на Лунна, соединились и образовали своими пехотными соединениями внутреннее кольцо окружения вокруг района Белостока, а затем при поддержке соединений, примыкающих к ним с запада, максимально сузили это кольцо.
В течение этого времени танковые группы Гудериана и Гота должны подтянуть и сосредоточить свои силы в районе Минска, выбросив одновременно вперед сильные авангарды для захвата переправ в верхнем течении Днепра у Могилева и Орши и в верхнем течении Западной Двины у Витебска и Полоцка. Дальнейшее продолжение наступления обеих танковых групп в общем направлении на возвышенность северо-восточнее Смоленска — только по согласованию с ОКХ .
Войска группы армий «Север» почти на всем фронте (за исключением 291-й пехотной дивизии, наступающей на Либаву (Лиепаю), отражали танковые контратаки противника, которые, предположительно, вел 3-й танковый корпус русских при поддержке нескольких мотомеханизированных бригад (3-й танковый корпус дислоцировался здесь еще в мирное время). Несмотря на это, усиленному правому крылу группы армий удалось продвинуться до Вилькомира (Укмерге). На этом участке фронта русские также сражаются упорно и ожесточенно.
В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий противника неясны. Полное отсутствие крупных оперативных резервов совершенно лишает командование противника возможности эффективно влиять на ход боевых действий . Однако наличие многочисленных запасов в пограничной полосе указывает на то, что русские с самого начала планировали ведение упорной обороны пограничной зоны и для этого создали здесь базы снабжения.
Из всех известных нам оперативных резервов противника в настоящее время неясно пока лишь местонахождение псковской танковой группы. Возможно, она переброшена в район между Шяуляем и Западной Двиной, однако пока эта группа, видимо, еще не вступала в бой против войск группы армий «Север». Подобные действия вполне соответствуют русской тактике — сохранять в резерве часть своих сил на случай неудачи наступления.
В общем операция развивается планомерно. На фронте групп армий «Юг» и «Север» появился русский тяжелый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий «Север» — даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно).
Авиация противника, понесшая очень тяжелые потери (ориентировочно 2000 самолетов), полностью перебазировалась в тыл.
После вечернего совещания с главкомом были отданы следующие приказы:
а. 11-я армия должна развернуться для наступления (потребность во времени — 5 дней).
б. 900-я [учебная] моторизованная бригада предоставляется в распоряжение группы армий «Центр» для завершения окружения района Белостока.
в. В штаб связи «Север» [Эрфурт] отправлено указание, в котором говорится, что Финляндия должна подготовиться к началу операции восточнее Ладожского озера . В операции должны участвовать не менее шести дивизий; главный удар наносить левым крылом. Операция должна преследовать далеко идущие цели.
Длительное обсуждение вопроса о порядке подчиненности внутри группы армий «Центр» при дальнейшем развитии операции. Должны ли танковые группы (2-я и 3-я), которыми штаб группы армий, очевидно, не сможет больше непосредственно руководить, быть подчинены командованию 4-й армии?
Или же поручить руководство обеими танковыми группами Гудериану? Тогда штаб 2-й армии будет руководить ликвидацией окруженной группировки противника в районе Белостока.
Разговор с генерал-квартирмейстером и 1-м обер-квартирмейстером: Я считаю невозможным, чтобы 4-я армия одновременно продолжала наступление и осуществляла ликвидацию окруженной группировки противника в районе Белостока. Поскольку фон Бок не сможет своими техническими средствами обеспечить связь с районом Минска, я считаю наилучшим решением передать фон Клюге (командующий 4-й армией), как было в свое время на Западе, командование не только пехотными соединениями (оба правофланговых корпуса его армии), но и обеими танковыми группами, а также поставить перед ним задачу их материально-технического обеспечения. При этом, возможно, окажется целесообразным оставить отдел тыла и армейские тыловые части 4-й армии в районе Белостока и подчинить их 2-й армии, которая будет руководить здесь операцией по ликвидации белостокского мешка, а вместо этого отдел тыла и армейские тыловые части 2-й армии временно переподчинить 4-й армии. Идею объединения обеих танковых групп под командованием Гудериана я отклоняю.
Швеция не будет возражать против переброски 163-й пехотной дивизии через шведскую территорию. Погрузка может быть начата в Осло вечером 25.6. Получено также разрешение на перелет наших самолетов через шведскую территорию. Русские же самолеты будут обстреливаться
Ф.Гальдер Военный дневник