1
С востока над волнами крон, над причалами крыш
на запад летел одержимый движением стриж.
Закат сатанел, будто «Мэри» качнули бокал.
Над рейдом алело «морской», багровело «ВОКЗАЛ».
Закат сатанел. Загоралось окно за окном.
И вот уж полгорода дружно играло с огнем.
2
Там в горнах домашних без устали плавили медь. –
Там ужин пытались на жарких углях разогреть. –
Там олово золотом сделать алхимик мечтал
(вдали пламенело «морской», полыхало «ВОКЗАЛ»). –
Там пир пироманы устроили, оргию, гон. –
Там новые вирши слагал бесноватый Нерон. –
Над красным Амурским заливом, как золоотвал,
сиреневых туч бастион, догорая, мерцал.
3
И первые сумерки тихо на землю сошли.
И воздух дрожал над поверхностью теплой земли.
И ветер вычесывал божьих коровок из крон.
И город затих, будто связанный цепью дракон.
И лишь одержимый движением маленький стриж
летел над пучинами крон, над утесами крыш.
4
Болтая ногами, ни в грош не ценя жизнь свою,
сидел человек с банкой пива на самом краю.
И если в подъезд кто-то юрк, а из оного шасть,
он сверху плевал, норовя непременно попасть.
В башке его мутно штормило, звенело в ушах.
Обрывки вчерашнего дико блуждали впотьмах.
И как бы он ни был в такие мгновения тих,
никак не всплывало, а где же оставил он ИХ.
5
Забыл в кабаке, опрометчиво сдав в гардероб?
А может, обрезали парии мрачных трущоб?
Иль в парке дремучем, скрипучем, как старый корвет,
Тамару на них уложил, а проснулся – их нет?
Их нет – и в районе лопаток протяжно саднит,
когда сквозь икоту глотается гребаный «Пит».
6
А город вблизи и вдали, по верхам и внизу
насупился, точно готовится встретить грозу.
События грозные зреют: какой-то мудак
на черном «Паджеро» уже что-то сделал не так.
Водитель автобуса руль крутанул не туда…
… А он в это время на крыше торчит, вот беда.
7
Под ним – ускользающий в темень колодец двора.
Над ним – храбрый стриж, говорящий: «Пора, брат, пора!
Мы вольные птицы»…
8
… И вот он встает.
И делает шаг. И еще. И еще шаг - вперед.
И, руки, как крылья, раскинув, стоит на краю
и тихо стрижу говорит: «Мать твою!..»
9
А стриж отвечает: «Так что ж ты, брателло, притих?
Никак не всплывает, а где же оставил ты их?
Забыл в кабаке, опрометчиво сдав в гардероб?
А может, обрезали парии мрачных трущоб?
Иль в парке дремучем, скрипучем, как старый корвет,
Тамару на них уложил, а проснулся – их нет?
А тут неизвестно откуда возникший мудак
на черном «Паджеро» уже что-то сделал не так,
а парень в автобусе руль крутанул не туда,
а ты в это время на крыше торчал, как всегда…
И, руки, как крылья, раскинув, теперь на краю
стрижу, то есть мне говоришь: «Мать твою!..»
Не мать поминай. А отца. И отцовский завет:
- Пока не взлетишь – не узнаешь, крылат или нет».
10
Какие-то тени сбегаются с разных сторон.
Слышны голоса: «Ты чего там?! Чего ты, Димон?!»
Какая-то женщина воет истошно в надсадной тиши.
Закат дотлевает.
Как мессеры, кружат стрижи.