Что за время! Волкодав и волк!
… По углам поют сверчками свечи,
и простынки маслянистый шелк
шепчет вскользь об участи овечьей.
Словно скатерть белую факир
выдернул рывком из-под сервиза,
наступила ночь и вздрогнул мир
и вспорхнули голуби с карниза.
И туман над городом парит,
словно сон, приснившийся Исайе.
И с деревьев, как с кариатид,
прядями белесыми свисает
не туман уже, а мелкий дождь.
По углам поют сверчками свечи.
Агнец божий, неужели ждешь?
Город за окном своих увечий
не скрывает: фонари без глаз,
пустыри, овраги, развалюхи,
плети оголенных теплотрасс,
вдоль дорог обрубки, будто шлюхи,
своры маргиналов и собак,
труп одной из них, вчера убитой.
Церковь на лопате, а в кабак
с вечера набились содомиты.
Пляшут диким скопищем козлищ,
вывернувших шкуру наизнанку.
«Каждый – пуп Земли, точнее, прыщ,
А еще точнее, гнойный шанкр.
Надоело! Хватит! Не хочу
ваших отбивных с невинной кровью,
подносимых, словно палачу,
заодно с продажною любовью.
Не хочу ни сирых, ни чумных,
простирающих с мольбою длани, -
«Даждь нам днесь!» Ни ваших выходных
не хочу, ни ваших отпеваний,
ни крестин, ни прочих щедрых треб
от мздоимцев и отцов разбоя.
Самый черствый, самый черный хлеб
Преломить бы мне с самим собою,
Да не выйдет…» А вокруг толпа
бесноватых, пьяных, оголтелых
вкруг шеста, как будто вкруг столба,
на котором распинают тело.
Водопад распущенных волос,
по холмам сбегающий на лоно, -
как шатер из виноградных лоз,
как шалаш, как город осажденный.
«Ничего честнее наготы
нет, когда под платьем язвы прячут,
а глаза надменны и пусты.
С этого мгновенья - быть иначе!
Темя выбритое, оголенный срам,
вервием охваченные чресла
вместо всех нарядов аз воздам,
вместо всех вечерних и воскресных.
Серьги с мясом вырву из ушей,
отберу и звездочки, и луны,
ожерелья сдерну с длинных шей,
перстни, кольца из носу у юных
вырву, склянки, полные духов,
отберу, запястья и увясла,
епанчи отборнейших мехов,
все сосудцы с благовонным маслом.
Жалобней и тоньше драных сук
будете скулить в ногах мужчины
и ловить губами плети рук,
содрогая от ударов спины.
И когда отмоет скверну кровь,
и когда огонь пожрет Геенну…»
- К вам вернется прежняя любовь! -
дописал и поглядел на стену,
и добавил ниже: «Се Пророк»
(по углам сверчками свечи пели),
и шагнул, и вышел за порог,
и пошел, куда глаза глядели…