Нам с богами распрощаться надо
И с небес спуститься в царский Дом,
Где хоронят старого микадо ,
Где на тризне слезы льют о нем.
Где рыдают женщины и дети,
Самурай тайком слезу смахнет…
Нет мрачнее и страшней на свете
Той минуты, когда царь умрет:
Алчные наследники толпятся,
Делят царство, словно воронье,
Злобой лютой их глаза искрятся,
Брат на брата навострил копье!
И сплетаясь с визгом в страшной драке,
От казны отгрызть, пытаясь, куш,
Важные персоны, как собаки,
Бьются посреди дворцовых луж.
К счастью, был порядок в государстве
И законы строгой старины
Свято соблюдались в этом царстве,
И дружны царевичи-сыны.
Ну, так вот, брат с братом близнецом
Неразлучны были с колыбели,
Схожи станом голосом, лицом –
Различать их люди не умели.
Принц Цэдэв рожден на час вперед,
Он наследник царства был и трона.
А Таро, как говорил народ,
Был рожден в насмешку над законом.
Но не ведал ревности, обид,
Всюду брата первым признавая,
Вырос он, имея честь и стыд
И претензий никаких не зная.
Рано умер их монарх-отец,
Детям в год тот было лишь пятнадцать.
Принц Цэдэв – совсем еще юнец
Должен был за дело приниматься.
С давних пор был у царя друг – Маг,
Старый, мудрый, преданный советник.
Жил он во дворце и всякий враг
Перед ним дрожал и нишкнул сплетник.
Добрый Маг детишек воспитал,
Открывал им тайны Мирозданья,
И вторым отцом для них он стал,
В дни утраты, горя и страданья.
Час настал и жен он им нашел:
Двух принцесс – сестер из стран заката.
В радостях и счастье год прошел
Народились по весне дитята.
Сына – императору, Тар; – дочь
Супруги-сестры подарили.
Шло в стране веселье день и ночь,
Целый год в колокола звонили!
Цэнцурэн – царевич назван был,
А принцессу нарекли Яэко.
Император щедрым, добрым слыл,
Храбрым, честным, умным человеком.
Жили так, не ведая тревог,
Сыт народ был, счастлив и спокоен,
Но Сусаноо, злой коварный бог,
Извести их род решил под корень.
Матери-богине он вредил:
Знал божок беспутный и коварный,
Что тот царский род происходил
От Богини солнца лучезарной!
Беспокоясь, чтоб не дать лишка,
Сусаноо не действовал открыто,
Он вредил всегда исподтишка,
Чтобы все осталось шито-крыто.
Как узнали во дворце потом,
Стал он распри сеять мер не зная,
Тайно проникая в царский дом
И друзей обличья принимая.
Он шептал Цедэву: «Царь, гляди,
Брат Тар; твой козни затевает,
И давно без дела не сидит –
Трон занять и властвовать желает!»
Только не учел коварный Бог:
Братья-близнецы, как мир едины.
Их поссорить так он и не смог –
Братство и любовь непобедимы!
Но Сусаноо-бог не знал преград
И свершилось страшное однажды:
Заманил он Мага ночью в сад
Злобой обуян и крови жаждой,
Заманил, безжалостно убил
И создал заклятьем сикидзина.
Словно брат-близнец тот с Магом был –
Будто оттиск граверной картины!
Мага подменивший сикидзин,
Во дворце готовил бунт подспудно.
Дружбу вел с царем, с Тар; был мил,
Заподозрить зло в нем было трудно.
Но его «заботы» были ложь,
Все советы – к гибели толкали.
Вспомнить если, пробегает дрожь,
Черные деньки в стране настали.
Как-то ночью, словно тяжкий сон,
Услыхал Тар; возню и шепот.
Вышел он тихонько на балкон:
Там внизу как будто моря рокот!
Заметались тысячи огней,
Замелькали сумрачные тени,
И как будто волны всех морей,
Хлынули на белые ступени.
Далеко, в покоях брата слышит
Бой идет. Вдруг вопль и тишина.
Шепчет он жене: «Скорей на крышу,
Дочь найди, коли, жива она!
Там спасенье наше! Быстро действуй,
Я же к брату должен заскочить,
Может быть, они живы и вместе
Сможем мы врага остановить»,
И помчался тайными ходами.
Вот покои брата! Но, увы,
Тот лежит изрубленный мечами,
Кровь ручьем течет из головы.
Рядом с ним жена его, царица,
Нож в груди, чуть дышит, мутный взор.
«Боже ж мой, быть может, это сниться?!
Где же слуги? Где ночной дозор?»
Наклонился к ней, она шепнула:
«В Будде спрятан наш царевич-сын.
Ухо потяни…» рука скользнула…
Жизнь ушла, и вновь Тар; один.
Подбежал он к изваянью Будды,
Дергает за ухо, но, увы!
Отмеряет кровь в висках секунды,
Сердца стук, как барабан судьбы.
Дергает Таро другое ухо,
Пнул ногой… и снова ничего.
Приложился головою к брюху,
Слышит детский сап внутри него.
Озверев, всем телом навалился,
На ушах повис, как бандерлог ,
И в мгновенье ока развалился
На две части деревянный Бог!
Там внутри в парчовой колыбели
Цэнцурэн – царевич мирно спал.
Он, схватив ребенка, еле-еле
От врагов ворвавшихся сбежал.
Кое-как беглец проник на башню,
Там уже жена его ждала,
С нею дочь. Внизу кошмаром страшным
Площадь всю усеяли тела.
Мечутся враги и ищут жертвы:
«Принц Тар; пропал, и нет детей!»
«Нужен нам живой он или мертвый,
Обыщите весь дворец скорей!»
Хорошо, что ночь была безлунной,
Темнота их скрыла от врагов.
Во дворе солдатский топот шумный
Заглушил на крыше звук шагов.
Проскользнули тихо к тайной клети
В башне древней старого дворца,
Где хранился несколько столетий
Змей воздушный принца-праотца
Он летал на нем к Аматерасу,
К своей бабке – Света Божеству.
Выкатив гиганта на террасу
Принц вознес молитвы праотцу,
Усадил жену с детьми в корзину,
Что была под брюхом вместо ног,
С крыши, вниз столкнув скорей махину,
На ходу и сам запрыгнуть смог.
Подхватил поток воздушный Змея
И понес безмолвно, словно тень.
Так они, от страха цепенея,
В небесах летели ночь и день.
На пути стеною стали горы
И собой им преградили путь.
Беглецам понятно стало скоро:
Приземляться надо как-нибудь.
Хорошо, что крепкая веревка
Подвернулась под руку в тот час,
На скалу петлю забросив ловко
Снова от беды Тар; всех спас.
Змей унес семью в края чужие,
Горы окружали их стеной,
Люди там как будто и не жили:
Нет воды, нет тропок, ну, хоть вой!
Дни и ночи по горам блуждали,
С листьев пили поутру росу,
Ели травы, ягоды сбирали,
Под скалою прятались в грозу.
Наконец, о радость, вдруг попалась
Тропка, огибавшая карниз.
Сил уже почти не оставалось,
Но спускаться надо было вниз.
Вдруг глядят, из-за угла карниза
Старый Маг выходит к ним с клюкой.
Кто же ждал подобного сюрприза,
Кто мечтал о радости такой!?
И в тот миг забрезжила надежда,
Верный друг явился их спасти:
«Вот вода вам, пища и одежда,
И корзина, чтоб детей нести.
Нынче ночь мы проведем без крова,
Завтра вниз – долина впереди.
Мать Аматерасу с нами снова,
Горе, кровь, потери позади!»
Мир накрыла словно покрывалом
Дева-ночь, искусная в волшбе.
Плакал крошка-принц под одеялом
И жена взяла его к себе.
Спят бедняги, сны им, множа муку,
Нарушали без конца покой.
Принц открыл глаза и видит руку,
Что корзину тянет за собой!
Соскочил, отбросив сон, проворно,
Видит Маг с корзиною в руке
Лихо по тропинке мчится горной
Словно резвый мальчик налегке.
Закричал Тар;, вперед рванулся,
И за ним жена как ветер мчит,
Маг о камень вдруг ногой споткнулся,
Но не рухнул, а глядят – летит!
Тут из темной тучи выплывает
Бог-гигант с сияющим клинком,
Между ними горы разрубает,
И хохочет грозно и протяжно:
«Сусаноо я – ветра бог и бурь
Встретив Мага вашего однажды
Быстро из него повыбил дурь.
А потом, чего тянуть резину,
В спину нож, а тело в океан.
Вместо Мага создал сикидзина…
Получился славненький обман!
128
Ха-ха-ха! Теперь все шито-крыто
Не узнать сестренке то вовек,
Дом погиб, наследники убиты,
Ваша кровь остановила бег!
Так прощай, живи бесплодным мулом ,
Царства нет и нет надежды вам.
Ха-ха-ха!» и эхо грозным гулом
Злобный смех носило по горам.
Только Сусаноо ошибся очень:
Сикидзин корзину взяв, не знал,
Что наследник этой страшной ночью
На земле, а не в корзине спал.
Злобный Бог пропал, как не бывало,
Словно черт в ушко иголки влез.
Тар; рухнул на краю провала
За которым сикидзин исчез.
Так пропала дочь его навеки.
Долго тщились пропасть перейти.
Шли в обход, через хребты и реки,
Без надежд живой ее найти.
А когда достигли всё ж тропинки,
По которой мчался сикидзин,
Возле камня донышко корзинки
Принц нашел и куклу рядом с ним.
Трудно по горам с дитем скитаться,
Вскоре весть прислали им друзья:
«Бунт подавлен, нужно возвращаться,
Сломлен враг, и медлить вам нельзя».
Принц Таро исправно правил царством,
Пока царь-племянник подрастал.
Но конец не наступил мытарствам,
Мир добрее к ним, увы, не стал.
Так жена его угасла вскоре –
Дочери потери не снесла.
Принцу Цэнцурэну тоже горе
И утраты жизнь преподнесла.
Только юность день за днем все краше:
Ведь известно – время не лежит –
У Тар; с волос, черней чем сажа,
Вот уже седой поток бежит.
Вырос принц, лицом хорош и статью,
Боевым искусством овладел,
Испросив благословенье дяди,
Белый свет увидеть захотел.
Уезжая от родного крова,
Мальчика-слугу с собой лишь взял,
Самурайский меч, да лук дубовый,
Да резьбой украшенный кинжал.
Цэнцурэну став слугой и другом,
Мальчик рядом с ним прошел весь путь.
Как-то раз, пустив стрелу из лука,
Загадали, где им повернуть.
Знак дала стрела: свернуть с дороги
И идти за горный перевал,
Где недавно, в детстве босоногом,
Друг-слуга с родными проживал.
Перед тем, как подниматься в горы
Принц решил домой послать письмо,
Путь к заставе был в те дни не скорый,
От дождей дорогу развезло.
«Не спеша, я двинусь к перевалу
Ты ж назад поторопись вернуться,
Понимаю, это путь не малый,
Но в пять дней ты должен обернуться.
Не дождусь, сам поищу дорогу,
Разыщу вверху поселок горный.
Отдохну в семье твоей немного,
А потом отправлюсь в край Озерный».
Так сказал, и, потрепав по холке,
Повернул коня и вскачь пустился.
Еще долго конский цокот звонкий
До ушей парнишки доносился.