Лохмотья стен,
Сырые двери.
Здесь не осталось тех,
Кто верит,
Что где-то тихо и светло.
Без перемен
Ни дня не жили.
Букетом лжи,
Как кипятком,
Что лил по стенам
С потолком,
Ошпарив души, рты и лица,
Жестоко разорвали нить.
Всё утекло,
Но не забыться.
Всё больше хочется напиться,
Всё больше хочется курить.
Огни не жгутся,
Пули льются,
А люди, словно зеркала,
С хрустальным звоном
Громко бьются -
И нет души. И нет лекала,
Чтоб не душило, не мелькало.
С прощальным стоном,
Открыв забрало,
Зима его отобрала
И в ночь ушла, звеня монистами.
На самой тесной, аметистовой,
Всё так же душно и темно,
Всё так же тошно и неистово.
Толпа людей (с утра не спится им),
К стеклу прильнув пустыми лицами,
Молчит, уставившись в окно.
Лохмотья стен
И душный смог.
Мельчайший звук,
Как молоток,
Бьёт по вискам.
Четыре. Снежно.
Зовёшь к себе почти небрежно,
И вновь без сна, и вновь метро.
Сжимаясь нервно всем нутром,
В пустом обшарпанном вагоне
Я молча мчусь на юг зелёной.
С тобой мне легче и спокойней,
И пусть играет грязный блюз.
Кури и пой, я не боюсь:
Меня успели расстрелять.
Февраль ни слова не проронит,
Метель добьёт и похоронит,
Здесь больше нечего терять.