Что там у нас с табаком?
- Дайте его мне! Я,
с вываленным нутром,
буду молить огня,
нет, не любви - в быту
помнящей о себе
только - мне киньте ту,
вверенную тебе,
мир, безразличье, волк,
тошную красоту,
чей полукровный клок
в землю вживлен, в пяту.
Ибо скакать зачем?
- Тряпки, кино, ландшафт,
сказочки на ночь, тем
тысячи, звезд и шахт,
паблика гой еси,
банов, постов, друзей
тепленьких, все - в сети:
вписанный в Пи музей.
Рваные ( цвет, состав,
свойство ) куски, где жанр,
разность не наверстав,
вплющивается в пар.
Дым ли не наш содом?
- Но, возвращаясь в
край обожженных форм,
в пегую негу, мы
все, исключая блох,
где начинались как
кинутые врасплох,
выжатые в кулак, -
я, еб'енями скрыт,
вмажу в струну трэшдум:
прежде чем глаз умыт
стал, верховодил шум.
Ведь не на запах же?
- Бл'ядству довольно мест
радужных: в неглиже
прелесть занять насест,
радуясь, что луна
светит в одно окно
к двум, но луна умна:
маленькое пятно
с хвостиком на конце,
вкусом борьбы, бордо,
помыслами в венце
без си-ля-миру-до.
Если так всякий петь?
- Благость затмит понты,
будет уже хрипеть,
тряпочкой портить рты.
Жаберным илом власть
шлак обратит в алмаз.
Хватит поклоны класть,
вышедшее из вас
перерастет сердец
боль, а утраты дни
явят на суд свинец:
нет никакой любви.