Ольга Сафронова,
член общественного движения «Берега дружбы» и
Международного Союза Писателей и Мастеров Искусств
Игорь Григорьев – близкий или далёкий?
(о поэтическом переводе стихов поэта на украинский язык)
«...переводы – не способ ознакомления с отдельными произведениями,
а средство векового общенья культур и народов».
Борис Пастернак. Заметки переводчика. – «Знамя». 1944, №1-2
Судьба иногда делает подарки – надо только суметь разглядеть их в потоке событий. Вот таким неожиданным подарком стало для меня творчество поэта-воина Игоря Григорьева. И тем более неожиданным и интересным, что открывала для себя я этого прекрасного поэта сквозь призму перевода. Перевода его стихов на украинский язык.
Достаточно большое количество раз уже прозвучал вопрос: а зачем это нужно? Украинский, белорусский, русский языки достаточно близки, всё, мол, и так понятно любому, владеющему одним или двумя из них. Всё это так. Но вот мои ощущения начинающего переводчика. Любой поэтический перевод, пусть даже на близкий язык, требует большой душевной работы. Кажущаяся легкость, с которой можно подобрать соответствующий ритм и рифму, зачастую обманчива. Что-то такое есть в стихах (филологи наверное знают правильный термин), что я для себя определяю как «живое очарование». И вот, казалось бы – содержание передано близко к тексту, выдержан ритм, соблюдено чередование рифм, а стих - мертв... потому, что ничто внутри на него не отзывается. И вот поймать это неуловимое и прекрасное, и выразить средствами пусть близкого, но все же другого языка – огромная радость. И ещё - пусть небольшой, но такой важный в наше трудное и порою жестокое время шаг навстречу друг другу.
Вот и стихи Игоря Николаевича Григорьева давались переводу не просто и не сразу. Поэт самобытен, нетривиальны его мысли и образы. Как не расплескать это, переливая в сосуд другого языка? Но сколько чудных мгновений, сколько радостных открытий от такой работы!
Приведу несколько примеров. И начать хочу с одного из моих любимых стихотворений – «Дорогие лесные пустыни…», из которого так и льётся тот самый «тихий свет от земли до небес». Уже первая строка, словосочетание «дорогие лесные пустыни», такое ласково-уединенное, благостное в авторском тексте, в дословном переводе на украинский язык («дорогі лісові пустелі») при, казалось бы, хорошем ритмическом совпадении абсолютно утрачивает, на мой взгляд, то самое «живое очарование», о котором я говорила выше. Возможно, это моё субъективное ощущение, но отмахнуться от него я не смогла. И вернуть строке, да и всей строфе, её эмоциональную окраску я попыталась своими словами, передающими некоторое радостное замирание от долгожданной встречи: «Ліс...Нарешті...» (Лес... Наконец-то...), узнавание вновь увиденных мест «Які мені милі сіромахи вільхи чагарі» (Как мне милы заросли серой горемыки ольхи), ощущение необыкновенного уюта, чувства дома «Наче я у своєму дворі!» (как будто я у себя во дворе). Вот что получилось:
Текст Игоря Григорьева:
Дорогие лесные пустыни,
Серой ольхи плакучий разбой.
Здравствуй, робкая былка полыни!
Мне нисколько не робко с тобой.
Перевод на украинский язык:
Ліс... Нарешті... Які мені милі
Сіромахи вільхи чагарі.
Ось полину билинки похилі...
Наче я у своєму дворі!
(Лес... Наконец-то... Как мне милы
заросли серой горемыки ольхи
Вот наклонённые былки полыни...
Как будто я у себя во дворе)
Добавлю. Художественные образы стихотворений Игоря Николаевича Григорьева порою порождают множество ассоциаций и новых созвучных образов, что тоже проявляется в переводе. В том же стихотворении «Дорогие лесные пустыни...» сначала автор обращается к лесу: «Ты дубы на полянах огромнишь...» а далее следуют горькие строки о судьбе поэта: «Будет всякое, всякое будет...опалят беспощадным огнём... и железной секирою скосят» - мне сломанная судьба человека увиделась безжалостно срубленным вековым деревом, катящимся к краю пылающей бездны. Казалось бы, гибель неминуема, но сила духа позволяет удержаться на краю, «не заметить казнь», и, тем самым, одолеть самую смерть, прорастая из глубины корнями, которым не страшны ни огонь ни топор. Вот как это вылилось в переводе:
Текст Игоря Григорьева:
Будет всякое, всякое будет
В наших судьбах, таких горевых
Нас прогонят, обманут, осудят,
Нас отвергнут от зорь заревых;
Нас еще позабудут, забросят,
Опалят беспощадным огнем
И железной секирою скосят…
Только мы все равно не умрем.
Хоть чего натвори-понаделай,
Присудив доконать на корню, -
Наши корни в земле порыжелой
Не унять топору и огню.
Перевод на украинский язык:
А ще буде... Що тільки не буде.
Наша доля – гірка, як полин.
Знов, обдурених, вироком суду
Відокремлять від зоряних днин.
І покотять забутих у прірву,
У безодню з пекельним вогнем...
Гостре лезо стальної секири
Не минути. А ми – обминем!
Обминем, не помітимо страти,
Смерть здолавши, всміхнемося дню.
Бо коріння в землі рудуватій
Не здолати сокирі й вогню.
(Ещё будет... Чего только не будет.
Наша судьба – горькая как полынь
Снова, обманутых, приговором суда
Отсекут от заревых дней
И покатят забытых в пропасть,
В бездну с адским огнём...
Острое лезвие стальной секиры
Не обойти. А мы – обойдём!
Обойдём, не заметим казни,
Смерть одолев, улыбнемся дню.
Ибо корни в земле рыжеватой
Не одолеть топору и огню.)
Такой вот «параллельный мир» внутри стихотворения. Вроде бы и немного о другом, но, на самом деле, - ведь о том же самом, только уже пропущенном сквозь душу и сердце переводчика. Здесь конечно очень важна была бы беседа с автором, его взгляд и мнение, но у Игоря Николаевича уже не спросишь.
Очень интересным для перевода стало стихотворение «Живешь… и вдруг увидишь…», где мне увиделась тема трагедии потери смысла жизни переданная сквозь образ лютой, всепоглощающей метельной мглы, откуда «дороги нет назад», хоть и «заламывает руки» и зовет к себе потерянное прошлое («тебя прогнавший дом»). Именно этот образ в целом я и стремилась передать. Мне казалось важным, пусть не совсем точно следуя авторскому тексту (но сохранив при этом ритм и чередование рифм, как основную мелодию) попытаться воссоздать ту напряженную, даже истовую атмосферу, которая так слышна в авторском тексте:
Текст Игоря Григорьева:
За дверью - море мрака,
Метельная беда.
Пройдёшь четыре шага,
А сзади – ни следа.
Ни звать, ни знать не надо,
Кто прав, кто виноват –
Ведь нет тебе возврата,
Дороги нет назад.
В седом пожаре вьюги
Кричат зальделым ртом...
Заламывает руки
Тебя прогнавший дом.
Перевод на украинский язык:
Підхопить попід боки
У темряві зима,
А за чотири кроки
І сліду вже нема
Приречені до страти
Підуть у небуття...
Підеш і ти. До хати
Немає вороття.
Скажені завірюхи
Сичать, віщують смерть...
Дім тягне в скруті руки
До вигнаного геть
(ухватит под бока
в темноте зима
а за четыре шага
уже и следа нет)
(Обречённые на казнь
уйдут в небытие,
Уйдешь и ты,
Домой возврата нет)
(Бешеные вьюги
Шипят, возвещают смерть.
Дом тянет в тоске руки
Вслед изгнанному прочь.)
Очень хочется надеяться, что это получилось, и читатели вместе со мной заплутают на некоторое время в этом тревожном метельном мире.
А в стихотворении «Простодушно удружила...» совсем другая атмосфера: ощущение яркого, светлого, лёгкого как полёт птицы. И тоже так важно было её не потерять. Строка «замелькала пёстрой птицей» в дословном переводе на украинский язык звучит «замиготіла строкатим птахом», и совершенно лишается радостной лёгкости русского оригинала, а, наоборот, приобретает суетливо-раздражающий оттенок: мелькание пёстрых пятен перед глазами -попугайность. И я попыталась вернуть стихотворению образ пленительной райской птицы: «диво-птахом спалахнула» (диво-птицей вспыхнула). Ощущение радости, обретения, возрождения я попыталась развить и усилить в следующими образами: «сміх джерельний повернула» (родниковый смех вернула), «тиха світла висота» (тихая, светлая высота), «беззавітне, без омани щастя» (беззаветное, без обмана счастье). Мне кажется – они очень близки образам оригинала: «стала кровом и криницей», «тихий свет» и, главное, создают такой же цельный светлый мир, как в оригинале:
Текст Игоря Григорьева:
Замелькала пёстрой птицей,
Синекрылою звездой,
Стала кровом и криницей,
Позабытой бороздой.
Храмом, дальним и нежданным,
Льющим в душу тихий свет,
Беззаветным, безобманным...
Это здесь-то Бога нет?
Перевод на украинский язык:
Диво-птахом спалахнула,
Синьокрила, як зоря.
Сміх джерельний повернула
На покинуте рілля.
Наче в храмі: не чекана
Тиха світла висота...
Беззавітне, без омани
Щастя. Божа простота...
(Диво-птицей вспыхнула,
Синекрылая, как звезда.
Родниковый смех вернула
Покинутым пашням.
Будто в храме, нежданная,
Тихая, светлая высота...)
Беззаветное, без обмана
Счастье. Божья простота...)
Подобные примеры можно было бы продолжать и продолжать, но не хочется, чтобы сложилось впечатление, будто бы поэтические тексты Игоря Николаевича Григорьева требуют при переводе на украинский язык непременного пересказа своими словами. Наоборот, народность, певучий лад его стиха очень близок, на мой взгляд, тому украинскому языку, который звучит в произведениях Тараса Шевченко, Ивана Франко, Леси Украинки, других моих любимых и, не побоюсь сказать, великих поэтов Украины. Именно поэтому много раз строки перетекали из одного языка в другой с очень малыми изменениями. В качестве примера хочу привести небольшое, но очень глубокое, запоминающееся буквально с одного прочтения стихотворение «Льют лиловые потёмки...»
Текст Игоря Григорьева:
Льют лиловые потёмки
Луговой настой.
От заката – полкаёмки
В тишине густой.
Буйнотравье будто вьюга,
Спящая в ночи.
Не докличутся друг друга
В пойме дергачи.
Не шелОхнется спросонка
Спеющая рожь...
Что, родимая сторонка,
Что ты стережёшь?
Перевод на украинский язык:
Сутінки лілові лиють
Настій луговий.
Смужка заходу темніє...
Тиші шар густий...
Буйнотрав'я завірюха
Спить собі вночі...
Все когось у плавнях глухо
Кличуть дергачі...
Не поворухнуться сонні
Стигнучі жита...
Що хорониш у долонях,
Сторона свята?
(Потёмки лиловые льют
настой луговой.
Полоска заката темнеет,
Тишина - густым слоем.
Буйнотравья вьюга
Спит себе ночью.
Всё кого-то в пойме глухо
Кличут дергачи.
Не пошевелятся сонные
Спеющие ржи...
Что прячешь в ладонях,
Сторона святая?)
Не правда ли, дословный перевод украинского текста очень близок авторскому тексту оригинала? Разница, зачастую, только в порядке слов. А во второй строфе даже звучание очень похожее.
Еще один пример такой созвучности авторского текста и перевода на украинский язык – в стихотворении «Ода»:
Текст Игоря Григорьева:
Берёзоньки, я вас ли не люблю,
Ваш тихий лист, мои угревший ноги!
Не я зажёг его, не я спалю –
Озябший путник на большой дороге.
Не я – по веткам листобой прошёл –
Лихой любовник, вестник первопутка,
Одетый в вашу кровь – в багряный шёлк,
Целующий вас яростно и жутко.
..............................................................
Перевод на украинский язык:
Берізоньки, чи я вас не люблю
За тихе листя, що зігріло ноги!
Підпалював не я, не я і допалю...
Я - безпритульний приятель дороги.
Не я – по вітах листобій пройшов -
Лихий коханець, вісник первопуття,
У вашу вбрався кров - багряний шовк,
Та цілував вас жадібно, до люті.
..............................................................
(Берёзки, разве я вас не люблю
За тихую листву, что согрела ноги!
Поджигал не я, не я и сожгу дотла...
Я – бесприютный приятель дороги)
(Не я – листобой по ветвям прошёл –
Лихой любовник, вестник первопутка
В вашу убрался кровь – багряный шёлк,
И целовал вас жадно, до неистовства)
..............................................................
И такие примеры также можно приводить и приводить. Я соприкоснулась только с малой частью творческого наследия Игоря Николаевича Григорьева. Насколько удачны мои переводы – судить читателям, я лишь попыталась написать о своих поисках и маленьких открытиях.
Конечно же, я не открыла для мира ничего нового. О технике художественного перевода написано много прекрасных книг ( например, «Высокое искусство» Корнея Чуковского). Мне только очень радостно, что в этой книге я нашла подтверждение своим интуитивным ощущениям, и завет великих переводчиков: пытаться перевоплотиться, стать на время перевода самим автором, оказался мне очень понятен и близок. Вот и выходит, что побыла, пока переводила, и я немного прекрасным поэтом Игорем Николаевичем Григорьевым. А это, согласитесь, – дорогого стоит.
Говорят, что наша вселенная многолика и многослойна, и рядом с нами существует множество похожих, но отдельных действительностей. Видимо, что-то подобное и со вселенной наследия большого поэта: каждый, и в особенности переводчик, находит там свою собственную, на которую отзывается сердцем. А без этого, мне кажется, ничего не получится, даже в переводе на очень близкий язык.
Ольга Сафронова,
член общественного движения «Берега дружбы» и
Международного Союза Писателей и Мастеров Искусств