Пребывая в радостной истоме,
Вся природа вдруг преобразилась:
Зацветала сакура на склоне,
Иваси-селедка нерестилась.
А друзья шагали и шагали
По дороге, по тропинке горной.
Вдруг они все разом услыхали:
Кто-то копошится в куче сорной.
Самурай взял меч, Подвижник – палку.
Подошли. Там курица рябая,
Проклиная старика и бабку,
Квохчет, клювом мусор разгребая.
«Кто ты, разъяренное создание?
Чем задел тебя старик и бабка?
Отчего букашек поедая,
Злобно землю ковыряешь лапкой?»
«Ряба-сан звалась досель в народе,
Дед и Бабка Курой называли,
Вопреки рассудку и природе,
Золотые яйца им несла я.
А они их били, разбивали,
Не могли разбить и снова били!
Глупые, они не понимали,
Что детишек Ряба-сан губили.
А потом … потом, – она сказала –
Сереньким хвостом махнула мышка,
На дощатый пол яйцо упало,
И погибла в нем моя малышка.
Ночью слышу Дедка-сан и Бабка,
Шепчутся: «Зарезать надо куру,
Золотых яиц бы два десятка
В ней найти, а после скушать дуру».
Услыхав, не стала ждать рассвета,
Не пристало мне в лапше вариться!
Слава Богу, за окошком лето,
Как-нибудь сумею прокормиться.
Вот ушла, в овраге схоронилась,
Там в гнезде снесла яиц с десяток.
Золотые все, не поленилась,
Поджидаю маленьких ребяток!
Только вот беда кругами ходит:
Не дают покоя Дед да Бабка,
Рыщут, ищут, по оврагу бродят.
Вдруг найдут следы куриных лапок!»
«Ряба-сан, – воскликнул в возмущенье
Коло-сан, – не стоит огорчаться,
Мы возьмем тебя на попеченье,
Нам не надо больше расставаться!
Благодарность в этом мире редка,
Жадность процветает все сильнее:
Золотым яйцо снесет наседка –
Резать, значит, куру поскорее!»
Наломал монах-подвижник ивы,
Сплел из прутьев легкую корзину,
«Заходите, Ряба-сан» – учтиво
Он сказал и поднял груз на спину.