Не найти мне дороги в своей
опустевшей и выстывшей дали.
Чашку кофе, гадалка, налей,
мне ни разу ещё не гадали...
Что там видится, долог ли путь,
стану светом, а, может быть, снегом?
Но на донце я вижу тропу
и закат с перевёрнутым небом –
солнце падает вверх – в океан.
Сердце падает вниз, не на землю –
в облака, в неизвестность, в туман,
в золотое летящее время...
***
В небо, перевёрнутое кем-то,
истемна смотреть и верить: утро
будет, просто будет, пусть не светлым
и не добрым, но, наверно, мудрым...
Не справляясь с болью,
думать – легче быть тебе чужой,
и эту чуждость,
как лекарство, сок ли яда млечный,
принимать, кривясь. Но вот же, чудо,
помогает – слепо вытесняя
большей мукой меньшую из тела...
Этой мыслью утро проясняя,
понимать, что свету нет предела.
И в него нам падать на закате,
бесконечно падать
на закате...
Бессвязное
На станции выйдя конечной,
уронишь на землю ключи...
В невнятице боли сердечной
бессвязные сны намолчишь.
Отпустишь гулять в поднебесье
печалью оплавленный взгляд.
А он, ни стихами, ни песней
не став, возвратится назад.
Устав от разлуки с собою,
вернёшься и ты в свою тишь,
поняв, облюбованный болью,
что сам ты в себе и болишь.
***
В закрытом рту катая слово,
не сметь ни вымолвить, ни съесть...
Ничто для времени не ново,
его невидимая взвесь
была всегда, жила, звучала.
Пускай казалось, что его
нигде и не существовало,
как нет в реальности того,
что не измерить, не потрогать
не изменить, не обмануть.
И ты истоптанной дорогой
бредёшь у времени плену -
все той же улицею тёмной:
ослепший блоковский фонарь,
аптека, ночь. В ней тьмы бессонной
не исчерпать тебе до дна.
***
Ты вынут из небес.
И в небеса положен
однажды будешь в срок,
незнаемый никем.
Земной своей судьбой
повязан и стреножен,
хоть нить её тонка...
Случайно прикипев
к несложенной строке,
повсюду видишь горы,
в которые тащить
сизифов камень слов.
Лишь над самим собой поднявшись,
ты просторы
откроешь и в себе. Как небо.
И на слом
пойдёт весь прежний быт,
натруженный, неловкий,
где нечем удержать
твой выплаканный взгляд,
летящий птицей вверх...
Без страха, без страховки
шагнешь за облака.
Куда глаза глядят.
Книжное
Преломим хлеб и вина разопьём,
откроем наши книги на закладках,
оставленных во времени ином…
Так нежность о тебе опять украдкой
в мой вечер проникает невзначай
окольными путями, контрабандой,
когда, мерцая, плавится свеча...
А мне хотелось думать, что всё ладно
и складно в этой жизни без тебя,
и никогда покоя не отнимет
зов памяти, пусть даже ворожба
по строчкам книг, не читанных доныне,
могла б тебя ко мне хоть на шажок
приблизить так, чтоб высветились лица.
Невстреченый, незнаемый, чужой,
с нечаянно пролистанной страницы…
***
Мне приснилось: чуть свет на убыль,
в дом мой входишь, как в сердце – нож,
про любовь говоришь и в губы
ты целуешь меня, как пьёшь.
Пьёшь и все выпиваешь силы,
вкруг меня сном-змеёй обвит.
Зная, что ты не мой, не милый,
только эхо слепой любви.
Только магия, сдвиг и выверт,
тень от тени из войска снов.
Неисправленный с детства вывих
жизни, выданной мне одной.
Вечерний мост
Мне иногда нужны туманы
и мир сквозь линзы долгих слёз.
И всё, что медленно и странно,
как в синий вечер зыбкий мост,
из тьмы возникший ниоткуда,
как будто создан из стекла.
Ведёт ли он туда, где буду,
туда ведёт ли, где была?
Не просто мост меж берегами
бегущей в городе реки,
где отражаются, мигая,
вечерних окон поплавки…
Окутан зябкой пеленою,
но не печалит, не страшит
мост между небом и землёю –
мост на окраине души.