на столе должен быть ночник.
а в стакане низком - холодный ром.
оставляю свет, раз уж я один.
чтобы монстр тот не пришёл.
он приходит в ночь, отворив окно,
сразу в губы вложив оскал.
и зубами впившись судьбе в плечо,
говорит, что очень по мне скучал.
обнимает так, что по рёбрам хруст,
где-то слева оставив большой раскол.
будто в детстве, всё так же его боюсь -
из груди вырывается рваный стон.
так похож на меня: на запястье шрам,
в голове бардак, но в глазах тоска.
"прячь лицо от всех и бей первым сам," -
шепчет мерзкой болью в моих висках.
а потом молчит. молчание - сильный крик.
он следил за мной, знает каждый шаг.
разобрал тетради, порвал листы:
"подходи скорей.
я тебе не враг.
только мне нужна лишь твоя ладонь.
только я твой друг и твоя печаль.
ведь я слышал каждый надрывный вой.
знаю, как ты умел прощать.
и душа состоит из десятка книг -
жги страницы, чтоб не прочёл никто.
помни: все, кого ты успел любить,
убегали быстро и так легко..."
я смотрю: он до ужаса одинок.
"если страшно - вот, вот моя рука!
подходи, человек не всегда жесток,
и я верю в это ещё пока."
он, открыв окно, запускает снег.
на столе ночник. и не тронут ром.
просто, если пропал - выключай мой свет.
чтобы монстр тот не пришёл.