На горе сильный ветер остудит лицо,
проскользнувши по краешку кручи,
засвистит и завоет, свернувшись в кольцо,
натолкнувшись на тёрен колючий.
И забьется о скалы, срывая в сердцах
злость тоски одинокого волка,
и жестяной листвой зашумят деревца,
пряча кроны меж скальных обломков.
Вот и все. Мы уходим – лес немо застыл,
не издавши ни стона, ни воя.
И остатки когда-то безудержных крыл
облетают с осенней листвою.
На краю, по-над пропастью, Путь наш лежит,
дуновенье и вот уже только паденье,
как струна, нерв натянут – звенит и дрожит,
и гремит мессой птичие пенье.
Жизни холст проявляет лишь контуры снов,
бесконечной тропою бежит между склонов,
утверждая незыблемость первооснов,
в чьих скрижалях записаны Божьи законы.
Вот и все. Мы уходим и гаснет закат,
исчезает в бегущей воде отраженье.
Только звезды на небе все так же горят,
наши жизни для них лишь мгновенье.