Словопрение св. Александра Царьградского (30 день августа)
Угодник Божий Александр
Достойным Патриархом был.
Шли ариане авангардом,
За ними — полк Елинский выл.
Как волки, устремясь на стадо
Христово — рвались растоптать.
Чтоб веру древнюю восставить,
А христианскую — попрать.
Они царя страны просили,
Чтоб тот позволил им созвать
Собор. Стремясь на нём осилить
Христа! И всех замудровать.
Знал Александр лишь по слухам
О любомудрии чужом.
Но веруя Святому Духу
На состязание пришёл.
Он тьму философов увидел,
Всех, кто Христа возненавидел!
Святитель начал разговор:
Прошу мудрейшего на спор
Избрать. Поскольку не готов я
Ответить на сто голосов!»
Тут избран был мудрец мудрейший,
И в Греческой стране славнейший.
Все остальные на чеку,
Помочь могли молодчику!
Вот Патриарх Святейший начал
И чем же?!
«- Именем Христа!
Повелеваю, чтоб молчали,
Мудрейшего сего уста!»
И отнялся язык мгновенно
У мудреца! Он лишь мычал
Пред Александром преклоненно,
И только знаком утверждал,
Евангельского слова святость.
А прочие?
Кто прочь бежать!
А кто-то прошептал невнятно,
Что рад крещение принять.
И Патриархом исцелённый
Мудрец — с другими был крещённый.
И славу Богу вознесли
Все христиане той земли.
Святой Анфим (3 день сентября)
Римский император — Диоклетиан,
Видя, как дворец его пылает.
Мучал неповинных в этом христиан,
И в пожаре всех подозревал он.
Было столь ужасное гоненье!
Рассекали по частям живых,
В пламени сжигали всех плененных,
И топили их в волнах морских.
Даже на погосте погребенных
В мирной жизни — христиан простых,
Исторгали из могил нетленных,
И казнили так же, как живых.
Сам святитель в неизвестной веси,
Был упрятан чадами от мук.
То — Святой Анфим! Он был известен
Тем, что укреплял Христовых слуг.
Слал послания и письма христианам
Заключенным в тюрьмы.
Укреплял
Их на подвиг веры православной.
Пастырь — чад на смерть благословлял!
Наконец, приблизилась развязка,
Воины пришли, чтоб взять его.
- Где Анфимий, пастырь христианский?
Вопросили старца самого.
- Отдохните, гости от дороги,
Я вам в руки сам его отдам.
Ешьте, пейте, освежайте ноги,
Старец не исчезнет никуда.
Воины устало согласились
Отдохнуть от трудного пути.
А епископ слёзно помолился,
Всал пред ними: - Я готов идти!
Гости устыдились изумляясь,
Не могли возреть на седину.
И о нём душевно сокрушались,
Предлагая спрятаться ему.
Но ответил им угодник Божий:
- Грех ужасный — обмануть царя!
Вас Господь за то винить не может,
Если царь творит убийство зря.
И шагал святой Анфим на казнь.
Чем же занимался он в пути?
О Христе и Истине — рассказом!
К вере всех старался привести.
Встретивши поток воды текущей,
Сотворил молитву и крестил.
Воинов, на смерть его ведущих,
Господу Христу усыновил!
Обращённый мучитель (3 день сентября)
Святая мученица Василиса!
Ей было от рожденья - девять лет!
Военачальник зол, как зверь неистов.
Но изумился на один момент.
Решили поступить с ней, как с дитятей,
Чьё сердце покупается на лесть.
Игрушки, сладости пообещатьей,
Но встретили решимость умереть!
И агнцы превратились в свору тигров,
Личину кротости отбросили свою,
Испробовав на ней все пытки мира.
Но не сдалась! Как храбрый страж в строю!
В сердечке Свет сиял неизреченный
И Небо силу подавало ей.
Она прошла все ужасы мучений,
Но вновь стояла, всех живых живей.
Военачальник, яростный мучитель,
Был долго в иступлении ума.
Потом воскликнул: - Твой Жених — Спаситель!
А всё другое — лесть, обман и тьма.
Прости меня! Прости моё свирепство!
Что в слепоте своей я совершил,
Мир пуст! Хочу Небесного наследства,
Ты стала для меня — лучом души!
И велегласно Бога прославляя,
Крещён мучитель и восшёл на Крест!
Так Промысел Небесный избирает,
В орудие Себе — Своих Невест!
Благочестивый художник (Из Пролога 5 сентября)
Богатый вельможа заказывал крест,
У мастера дел золотых.
Отмерил он золото точно на вес,
Камней драгоценных больших.
Отсыпал ему, приукрасить потом
Тот крест, чтобы в храм подарить.
Работая, мастер всё думал о том,
Как Богу - своё приложить.
Он несколько златниц имел у себя,
Вот их приложил ко кресту.
Что мог ещё сделать он Бога любя?
Вельможе отдал красоту.
Да! Крест был красив и узором сиял.
Вельможа проверил на вес,
И вдруг обнаружил, что данный металл,
Был легче, чем сделанный крест.
- Наверно ты золота часть утаил,
Признайся обманщик и плут.
А часть эту примесью мне подменил!
Как видишь — весы не солгут.
И юноша честно вельможе сказал,
О том, что не крал, а своё добавлял,
Чтоб принял Христос, как две лепты вдовы,
Всё то, что он честной работой добыл.
- Ты части со мною у Бога искал?
Так будь же наследником мне.
О сыне таком я давно уж мечтал,
Причастник ты мой на земле!
И будем мы Господа славить вдвоём
Я щедрой казною, а ты мастерством!
Чудо Архистратига Михаила в Хонех (6 сентября)
На месте бывшего языческого капища,
Где некогда ехидне пели песни.
А Иоанн — Апостол то пристанище
Молитвой истребил — теперь известный
Прекрасный храм на месте том поставлен,
Где чтят Архистратига Михаила.
А из под храма льётся непрестанно
Источник водный чудотворной силы.
Все ищущие вечного спасенья,
От хвори исцеленье получали.
Неверные ту силу испытали
И получали в струях вод крещенье.
Язычники зубами скрежетали,
Искали уничтожить эту церковь.
Близ церкви в землю врос огромный камень,
Он для злодеев стал конечной целью.
И от него, собрав большие силы,
Язычники глубокий ров прорыли.
И ров тот вёл на гору к двум рекам,
К их яростно бурлящим берегам.
Вот уж остался малый перешеек,
Который воды смоют без труда.
При церкви жил Архип — святой отшельник,
Он знал, что скоро вниз рванёт вода.
И Бога неусыпно умолял он:
«- Не дай Святыню затопить, Господь!»
И думал: если вдруг!. То он не вздрогнет,
Здесь купол церкви, как небесный свод!
Вот в ночь глухую берега размылись,
И воды устремились вниз волной.
Один Архип неистово молился:
«- Христос Господь! Услыши голос мой!
Чудны речные гласы и высоты,
Но в тех высотах — дивен Бог Велик!
Ты защити сии святые своды,
В Твоём Дому — чудесный Твой родник!»
И в то мгновенье Праведник услышал,
Глас, что велел из церкви выйти вон.
Архип повиновался гласу, вышел
И был нежданным чудом поражён.
Сам Михаил Архистратиг - высокий
Свёл на земь столп чудесного огня!
Знаменьем крестным оградил поток он,
И замерла мгновенно западня.
Нанёс жезлом удар крестообразный
По камню, что лежал у алтаря.
Вдруг гром загрохотал и чёрной пастью,
Отверзлась сотрясённая земля!
Расселся камень и открылась бездна,
Поток рванул в расщелину, и там,
Сопротивляясь тесноте, бесследно
Исчез, как устрашенье всем врагам!
Элины, видя то чудотворенье,
Назвали место: «Хони — погруженье!»
И до сих пор те реки вглубь текут,
А христиане славят Бога тут!
Бог приемлет молитвы не смотря на лица (Из Пролога 8 день сентября)
Некогда на Кипре было сухо.
Иссушило солнце лист и плод.
Голод смерть посеял, нёс разруху.
И молился в храме весь народ.
Среди пенья глас услышан с неба:
«- Все идите к городским вратам,
И просите первого,ктоб не был,
Помолиться Мне и Я воздам!»
После утреннего словословья
Сам Епископ с причтом сел у врат.
Ждали с любопытством, кто достойней,
И в любви у Неба — Божий раб!
Кто-то нёс на плечах дров вязанку,
Чтоб продать получше спозаранку
В городе — на чёрный хлеб с водой.
То был старый эфиоп больной!
Тут Епископ встретил дровосека,
Поклонился в ноги и просил
Помолиться Господу усердно,
Чтобы землю Он дождём полил.
Старец пораженный удивился:
«- Мне ли грешному за вас молиться?!»
Но Епископ так настойчив был,
И народ, согласно с ним, просил.
Принуждённый именем Господним,
Преклонил колени эфиоп,
Только и успел он руки поднять,
Как по небу брызнул молний сноп.
Тучей тёмной небо затянулось,
Хлынул дождь, и ветер зашумел.
И земля умытая проснулась,
И лужок травы зазеленел.
- Раскажи нам старче в назиданье,
Чем ты милость Божию снискал?
- Грешник я, и жизнь моя пустая,
Суета-сует, да грусть-тоска!
Каждый раз иду я в ночь глухую,
Чтобы заготовить ношу дров.
Труд свой тут же людям отдаю я,
Снискивая тем и хлеб и кров.
Не имею сродников и крыши,
Сплю у церкви, здесь и помолюсь.
В непогоду, схоронившись в нише,
Я от холода и голода томлюсь.
Вот Епископ взял больного старца,
Келью дал спокойную ему.
И до смерти эфиоп спасался
У того Епископа в дому!
Святая Пульхерия избирает невесту царю, своему брату (10 день сентября)
Пульхерия, как старшая сестра,
И соправительница брата императора.
Решила — Феодосию пора
Наследником страну свою порадовать.
А для жены не важен знатный сан,
Не ставится в дестоинство наследие,
И даже не важна её краса.
Ценны - смиренье, кротость, Боговеденье!
В те дни к Пульхерии приехала девица
За помощью — прекрасна и умна.
Отец по смерти завещал златницу
Девице, мол, сама она — казна!
Сама имеет множество достоинств:
Ум, кротость, доброту душевных сил.
«- Наследие моё того не стоит!»
- Сказал, и всё меж братьев разделил.
А братья были столь жестокосердны,
Ни чем сестре своей не помогли!
И вот, стоит девица та смиренно
Перед святой — в поклоне до земли.
«- Сам Бог привёл её в невесту брату!»
Хотя была язычница она,
Крестилась! И Пульхерии в отраду,
Была умна, невинна, и скромна!
На счастье императору младому
Царицей — Феодосию Второму!
Мы заблуждаемся при выборе супруги:
Всё ищем благородства, красоты,
Не думая о разуме подруги,
Не ведая сердечной доброты!
Беспечность царя.
Царь Феодосий был благочестивый,
Доверчив, кроток, как его жена.
И от того, довольно нерадивый,
О чём прознала злая сторона.
Дурное царь имел обыкновенье
Подписывать не читаны дела.
Вельможи близкие творили, что хотели:
Грабёж в казне, обманчивый доклад,
И возвышенье в должность не достойных,
Страдание невинных, ссылки, смерть!
И всё — от не желания простого,
Бумаги, что на подпись, просмотреть!
Сестра святая сокрушалась сердцем,
Что царь и брат, воспитанник её,
Молчит умом! А сон его мертвецкий
Собрал вокруг престола вороньё!
Пришла сестра однажды, вознамерясь,
Царю на личном опыте внушить,
Что может стоить подпись Самодержца,
Опасность столь доверчивой души.
И принесла она доклад на подпись,
В котором попросила у царя
В рабы ей дать царицу! Феодосий,
Печать свою поставил, несмотря.
Пульхерия царицу приглашает
Как будто в гости. Долго говорят!
Проходит день — они не замечают,
Но вот к царице — слуги от царя.
Пульхерия с улыбчивым ответом
Спешит к царю. - Прочти бумагу эту!
Вот грамота подписана тобой,
Царицу мне ты подарил рабой!
И Феодосий поражён примером
Халатности своей! Он понял вдруг,
Как можно таковой беспечной верой,
Размножить зло неверия вокруг.
Обновление храма Воскресения Христова (13 день сентября)
Пал великий Иерусалимский
Храм, что свыше Богом начертан.
Римляне повсюду тем хвалились.
Капища вокруг распростронились,
Занимался их устройством римский
Елий — по прозванью, Адриан.
Презирая старых - иудеев,
Ненавидя новых — христиан,
Римляне — язычники хотели
Капища — по всем святым местам!
Иерусалим был назван — Елий.
Бог Адонис - «вырос» в Вифлееме.
На Голгофе, где Христос страдал,
В честь Венеры блудной храм восстал!
Это оскорбление Святыни,
Продолжалось вплоть до Константина.
Сей старался веру утвердить
В Богошественной стране великой,
И Евангельские святы-лики,
На своих местах восстановить.
Мать Елена прибыла в подмогу
В древнее отечество пророков,
Капища с лица земли смела!
И была обрадованна Небом:
Гроб Господень ею был разведан,
Крест животворящий обрела!
И на этом месте был воздвигнут
Чудный храм Христова Воскресенья.
Праздник назван словом «Обновленье»
После свергнутого идольского ига.
Пусть же сердце наше обновится,
Как нерукотворный Божий храм.
Чтоб ему грехом не оскверниться,
К идольским не повернуть стезям!
Воздвижение Честного Животворящего Креста Господня (14 день сентября)
Царицей Еленой разрушен был,
Сей храм для порочной Венеры.
На месте на лобном услужливо
Поставлен рукою не верной.
И там раскопав основание,
Она обрела три креста.
На коем — Христово страдание?
С которым - к Отцу Он предстал?
А вот и само Провидение!
Несут мертвеца к погребению.
Макарий их — остановил
К умершему крест приложил.
И вдруг! Бездыханное тело,
Само выбирает — Христов!
Чего не сумели соделать
Живые (из тройки крестов).
Мертвец оживает чудесно!
Царица в восторге Небесном!
Поверглась пред Божьим Крестом!
Волненье в народе простом!
Их много, не можно просунуться,
Не то чтоб его лобызать.
И даже — к нему не коснуться,
Но просит народ — показать!
Чтоб выполнить просьбу цареву,
А пастве доставить восторг,
Воздвиг над главою то Древо,
Святейший Макарий, как мог.
То Древо нам Жизнь возростило,
И к Небу открыло восход.
«- О! Господи, Боже! Помилуй!»
Воскликнул едино народ.
Сомнения в делах веры (Из Пролога18 день сентября)
За Литургией слушал мальчик проповедь,
Что Богу, а не нищим подаём.
Всё что от сердца оторвать попробуем,
Тем Господу хваленье пропоём!
Он усомнился в истине сказания:
«- Я знаю, что Христос на Небесах!
Как может принимать Он подаяния,
Сидящий одесную от Отца?»
Так размышляя вдруг увидел нищего!
В разодранной одежде и босой,
Просил подать хоть что-нибудь из пищи он,
И Лик Христов! - над всклоченной главой.
Стоял смотрел тот юноша испуганно...
Подали хлеб из ближнего двора.
Тот хлеб Господь благословил! И руку Он
Ущедрил, что и так была щедра!
Не испытуй, но веруй слову Божьему!
Скорей пройдут и небо и земля,
Чем то, что в книге Жизни нам изложено,
Что писано, то изменить нельзя!
Непоколебимость в вере (20 день сентября)
Когда Батый опустошил Россию,
То выжившие прятались в горах.
Скитались неприкаянно в пустынях,
И по Руси гулял татарский страх.
В домах людей зверьё нашло жилище,
В звериных норах скрылся человек.
Места жилые стали пепелищем,
Но вот Батый закончил свой набег.
Князь Михаил Черниговский услышал,
Что хан на землю налагает дань.
С боярином Феодором он вышел
К Батыю на поклон в татарский стан.
Не честолюбие звало к поклону:
Какая честь — быть князем и рабом?!
Но тяжело его отчизна стонет
И мира ждёт осиротевший дом.
И сердце князя обливалось кровью,
Когда он видел русские поля,
Желающие колос дать с любовью!
И жаждала хозяина земля.
Приняв благословление от старцев,
Они к Батыю на поклон пошли.
Чтоб вскоре улучить венец страдальцев,
Хозяева Черниговской земли!
Но чтоб попасть в улус к Батыю ( в ханство)
Всем должно проходить через огонь.
«Очиститься от скверны христианства!»
Костры! Костры! Горели с двух сторон.
Князь и боярин — твёрдо отказали!
Но Михаил просил, чтоб передали:
«- Хан, ныне царь, ему я поклоняюсь,
То воля Бога — чтобы мы смирялись.
Но исполнять язычества обряды,
И оскорблять Единственного Бога,
Не станем мы за ханские награды,
Не предадим! Ни под каким предлогом!
Батый, привыкший видеть поклоненье,
Рассвирепел и отдал на мученье!
Спасителю принёс себя, как дань,
Князь Михаил! Был кроток он, как лань.
Всё тело изорвалось от ударов,
Но Господу молился — Одному!
Покуда не отрезали татары,
Его святую русскую главу.
Был зрителем сего святой Феодор.
За почести и он Христа не продал,
И в пытках нашу веру не предал,
Подобно князю, мучеником стал!
Нас только вера в бедах укрепляет,
Она на подвиг может возвести,
И верящий Христу — с Христом страдает,
И с ним готов все муки понести.
Кто не имеет добрых дел — тому и молитва других не поможет (Из Пролога 24 сентября)
Монастырь закрыт стенами,
Но для Неба он открытый.
Кто за той стеной стенает?
Кто не знает сна в молитве?
Настоятель перед Ликом:
«- Господи, я грешный самый!
Но прошу Тебя, Владыко,
Братию мою прославить!
В веке будущем и вечном
С братией не разлучи нас!
Так молился он сердечно
И ему за то — открылось!
Пригласили их намедни,
На большой престольный праздник,
Что в обители соседней!
В настроении прекрасном
Братия спешила дружно.
Вдруг! - Избитый, на безлюдье?
Нет! Опаздывать не будем,
Мы на всенощную службу.
Весь истерзан зверем диким,
Просит помощь безуспешно.
Братья головой поникли:
«Как помочь тебе? Мы пеши!
Весь в крови и пыльный! Можем
Ризы чисты замарать.
Пусть другой спасёт прохожий,
Нам пора скорей бежать.
А за братиею следом
К празднику идёт седой
Настоятель.
Стонет бедный
Умирающий больной.
Распознав беду лихую,
Что страдалец перенёс,
Настоятель, боль врачуя,
Задаёт ему вопрос:
«- Разве здесь не появлялись
Иноки, мои друзья?»
«- Были! Надо мной склонялись,
И просил их слёзно я.
Но проведав о несчастье,
И узнав, что я без сил,
Скрылись от такой напасти,
Тяжело меня нести!»
Старец в руки взял страдальца
И понёс его в село.
Поначалу задыхался,
Было очень тяжело.
А потом - легчала ноша,
И исчезла вовсе с рук.
«- Сын мой! Ты о братьях просишь?!
(Настоятель слышит вдруг)
Но дела их не такие,
Помышленья — не твои.
Надо нудить, чтоб ходили
По стопам твоим они.
Не достичь им Божья Царства,
И наследия удел!
Им не одолеть мытарства
Без сердечных добрых дел.
Смирение преподобного Сергия, игумена Радонежского (25 сентябрь)
Сельский житель понаслышался о делах сватого Сергия.
Из далёка рано вышел он, долго шёл и прибыл к вечеру.
Чтоб увидеть мужа праведна, получить благословение.
Послан в сад и за оградою — перед ним не то видение.
Человек одетый простенько, как работник, гряды вскапывал.
И вернулся путник просекой, в монастырь.
«- Не жаль ни капли вам,
Ног моих, в пути натруженных. Я спросил о славном муже вас,
Вы же нищего работника показали — огородника.
Шёл к Пророку — встретил нищего!» - рассуждал мужик обиженно.
И святой увидев мысли те, был обрадован по истине.
Горделивец восхищается славою и возношением,
А смиренный умиляется, рад любому унижению.
Взал он за руки селянина, и привёл как гостя в келейку,
Угощение поставлено, и для отдыха постелено.
«- Не печалься добрый путник мой, Сергия увидишь в скорости».
Вдруг! Объявлено послушником: - Прибыл князь из дальней волости!
Государь с благоговением, до земли поклон отвесивши,
Попросил благословения от (садовника по - внешности)!
От того, кого за нищего поселянин пронимал:
«- Эко дело! Глупо вышло-то! Сам себя я наказал».
И в раскаяньи пред Сергием, вдруг припал к его ногам,
И просил себе прощения, что святого не признал.
И в худом и в добром платье человека уважай,
Не всегда дано признать нам — ад под платьем или рай!
Под одеждой златотканной, часто сердце зло творит,
А под рубищем издраным, сердце Господу горит.
Ревность о спасении ближнего (Из пролога 26 день сентября)
Святой Иоанн Богослов пребывая в Эфесе
Взял отрока в руки, чтоб в Боге его воспитать.
Его возлюбил он душевно и с отроком вместе,
Жил в келье, стараясь духовно его напитать.
Но вскоре пришлось Иоанну на проповедь слова
Надолго уйти в отдалённо глухие места.
Епископу он поручил человека младого,
Чтоб этот епископ мальца обучал у Креста.
Епископ в начале старался в его воспитаньи,
Крестил молодого и думал, что всё совершил.
Оставил подростка — уверен, что в вере наставил.
А тот по течению жизни свободно поплыл.
Ходил на ночные беседы к товарищам новым.
Пристрастье стяжал к винопитию, к играм — азарт.
И в жизни развратной дошёл он уже до такого,
Что в шайке разбойников стал атаманом наш брат!
И с этой поры грабежи и убийства, как шутка,
А жизнь человека не ставилась в ломаный грош.
Пороки любые вершили легко с прибауткой.
Казалось, что прошлого Света уже не вернёшь.
Когда Иоанн возвратился из странствий не лёгких,
Услышал, что умер духовною смертью малец,
Которого взял он когда-то и в детстве далёком,
Старался наставить, как любящий сына отец.
Он сел на коня, чтоб разыскивать блудного сына,
В горах, и полях, и лесах разъезжал, наконец!
Он взят был разъездом разбойников лютых, и с ними
Доставлен в вертеп к атаману духовный отец.
И тут атаман, разглядевши седого святого,
Бежал от него, от стыда, и от жизни своей.
Бежал и рыдал, что отцовских седин не достоин,
И нету возврата! И нету спасенья теперь!
А следом взывал Богослов, и вдогонку злодея,
Стремился могучий родник чудодейственных слов:
«- Беру все грехи на себя, что бы ты не соделал,
За все злодеянья твои я ответить готов».
И юноша вдруг, повалился на землю в рыданьи,
И обнял за выю осевшего рядом отца.
А в городе в церкви, как образ для всех покаянный,
Он всё рассказал сознавая беду до конца.
Родители! Страху Господню учите от млада,
И отроков юных наставить спешите всегда.
И в возрасте зрелом им ваше ученье — отрада,
И пусть не подвергнутся злому пути никогда!
Казнь богоотступника ( 20 день октября)
Император Юлиан из христианства,
В идолопоклонство перешёл.
Бога заменяя на шаманство,
Мучил православное пространство,
После разного ужасного тиранства,
Стал в своих владеньях чужестранцем,
Ненавистью к людям поражён.
Умертвив Артемия святого,
Веру христианскую распял.
Вот на Персию пошёл он снова,
Но Господь возмездье уготовал!
Встретил царь подвижника седого,
Тот им путь кротчайший указал.
Лучшую дорогу в сердце Персии,
Чтоб нежданно жителей побить.
Экое везенье, что не верится!
И дорога под ногою стелется
И шагами старца чётко мерится,
Как мечта — обманом победить!
Не заметили как вышли в пустынь жёсткую,
Ветер дул в лицо, как в море шторм,
Солнце их палило! Скоро воинство
Стало падать в круговерти поиска.
Голод, жажда, смерч, как смерть напористы.
Войско уменьшалось с каждым днём.
Старец был доволен сам собою,
Он привёл в пески врага на смерть,
Чтоб отечество спасти родное.
Как не лютовал свирепый воин
Персиянин умирает стоя.
Так не всякий сможет умереть!
И с остатком воинства блуждая,
Злая стая персов полк нашла.
Обессилено в сражение вступая,
Все остатки войска погибают,
И богоотступника пронзает,
В сердце пущенная острая стрела.
Юлиан заскрежетал зубами,
Кровь свою в пыли сжимая в горсть,
Бросил в небо: «-Ты, Галелиянин!
Победил!» - и дух его оставил,
Истекала кровь промеж перстами,
Будто сок от виноградных грозд.
Два лица для нас как два примера,
Промысел Всевышний показал,
Казнь царя — отступника от веры.
И второй пример наш старец смелый,
За отчизну жизни не жалел он.
Персиянин! Он не словом — делом
Выше царского величья стал.
Разум младенца (24 день октября)
Когда Иудейский князёк Дунаан,
Приказ дал Арефу умучить,
А следом убить и других христиан,
В то время был следущий случай.
Одна христианка, держа на руках,
Мальца — пятилетнего сына,
Пришла к палачам со слезами в глазах,
За праведных их укорила.
И Бога молила, чтоб он наказал,
Как в древние дни, фараона.
Донёс Дунаану об этом вассал,
И взят был у дерзкой ребёнок.
А мать на сожжение осуждена!
И вот на глазах у младенца,
Привязана крепко стояла она,
У ног разгорались поленца.
Ребёнка за руки велел он держать,
Потом приголубил мальчишку:
- Кого избираешь, меня или мать?
И сладких плодов повелел ему дать,
Но к матери рвался сынишка.
- Останься со мною, мы будем дружить!
Тебя я отдам в обученье.
- Не дай, Ты, мне, Боже неверным служить,
Я лучше пойду на мученье.
А ныне готов я Христу послужить,
Чтоб в будущем веке мне с мамою жить!
- А кто твой Христос? Покажи его нам!
- Ты в церковь сходи, обретёшь его там.
И князя за руку он так укусил,
Что жид Дунаан по собачьи завыл,
И бросился мальчик на муку
В горящие мамины руки!
Воспета хвала из младенческих уст,
О том царь Давид нам пророчил.
На месте пожарища — розовый куст,
А дом Дунаана разрушен и пуст,
И жизнь он в геене закончил.