В. Мальчевский. "Девочка в алом" х. м. 140Х85 см. 2013г.
Невсерьёз
В бантике алом,
в платьице алом
детство бежало
меж алых роз…
Ты догоняла меня,
обнимала
и целовала,
но невсерьёз.
Помнишь машины, –
серые шины, –
в сером мужчина
тебя уносил…
Нас разлучали –
не замечали.
И ничего-то я
не просил.
В городе с портом –
огромном и гордом –
где-то и как-то
я был или жил...
лет пятьдесят
как проплавал за бортом.
Я ведь любил тебя,
слышишь?
Любил.
В бантике алом,
в платьице алом
с алым букетом
невиданных роз
ты на высоком холсте
простояла
долгую жизнь,
что прошла невсерьёз.
_________________
*
Писать стихи
Писать стихи, как пишут по шелкам –
легко и плавно складками стекая
по воздуху, по чувствам, по щекам,
храня и предрекая.
Писать, как Солнце пишет по волне –
играя, отражаясь, проникая
со всею силой света наравне
храня и предрекая.
Уйти, оставив мысли на листах,
что вязью слов влекут не умолкая
в Миры, где слово носят на руках,
храня и предрекая.
__________________________
*
В тиши рассеяны раздумья –
в ночи рассеянная тишь.
Плывя ночами полнолунья,
на Мир рассеянно глядишь.
Зари встревоженные блики
скользят по россыпям росы...
Как наши души многолики! –
Как многомерные часы.
________________________
Ночная птица
Нет,
эта жизнь не повторится;
в ней смысла нет.
Зачем она?
И надо мной – ночная птица;
легка, беззвучна, не видна...
Одна!
Куда она стремится,
и кто зовет её во тьму, –
меж прошлым и грядущим длится
душа, сокрытая уму, –
неисчислима,
непонятна
в астральной
призрачной дали
привнесена,
мутна,
превратна
для глаз,
для сердца,
для Земли.
Её полёт не повторится, –
куда, к кому, зачем она,
волшебная
ночная птица
легка,
беззвучна,
не видна.
________________
Силуэт
Между тобой и ночью –
только лишь – контур.
Линия.
... Этот рисунок синий,
этот безумный росчерк!
Этот полёт молчания.
Дым.
Ностальгия.
Антика.
Сон.
Глубина.
Атлантика
с бантиком
для отчаянья!
Между тобой и мною –
линия напряжения:
шаг
до самосожжения,
страх
перед вышиною.
А между мной и словом –
цепь на гортани
гулкая,
пули да переулки... –
город
для арестованных.
___________________
*
Среди озера круглого
я лежал на спине
в центре звёздного кружева
в многолунной волне,
я дрожал отражением,
и планетою плыл;
был я тем, что уже не я -
я о прошлом забыл.
И – ни тела, ни холода,
ни границ бытия,
только – звёздная молодость;
только мысли и я.
_______________________
Дорога
/Владимиру Высоцкому/.
Лёгким шёлком наполнила вечер,
заплела в мои кудри туман
и сказала, что путь бесконечен –
в океан, в океан, в океан...
И укрыв мои плечи снегами
распахнула в ночи зеркала,
в отраженья пахнув лепестками,
и доро`гой себя назвала.
. . . . . . .
Так уходят в иные пространства –
в те, которых уже не допеть.
Гильденстерны мои, Розенкранцы,
я бы взял вас, да вам не успеть.
Если создан сей Мир, то и познан.
Может, хватит на то – одного;
он уйдёт, и увидится Звёздам,
будто нет на Земле никого.
____________________
Вечерний диско
Пунцовый бас.
Вибрация.
Толчок.
Слепящий выстрел
в лапах галогена!
Зелёный крик
в лианах гобелена.
... Щелчок о стену –
раненый сверчок.
Рука.
Дымок.
Разбитые часы.
Ни роз,
ни обещаний,
ни капели,
а за окном качаются «Весы» –
уже пустые звёздные качели.
____________________
Оставь её
Оставь её.
Она куда дороже
всего, что ты
ей гордо предлагал.
Ты просто –
надоедливый прохожий
в её глазах,
похожих на Сандал.*
В её душе –
мальчишка Паганини
уснул под утро**
со смычком в руке.
В её душе
не сыщешь и в помине
всего того,
с чем ты накоротке.
Там расцветают
голубые астры,
в скрипичный ключ
вплетая стебельки.
Она в задумчивость впадает
слишком часто;
живые тайны Мира – глубоки.
Поверь, ты отвернёшься –
и забудешь,
что Мир стоит
на тоненькой оси.
Ты – будешь раздражён.
Ты – не полюбишь.
Оставь её. Она возьмёт такси.
_________________________
* Сандал – озеро в Карелии.
** Отец запирал Паганини в чулане,
пока тот не выучит следующую
музыкальную партию.
Пропеллер стрекозы
/эмигрантам/.
Роняют отблески на струны
цветы небесной бирюзы,
и надо мной скользит бесшумно
ночной пропеллер стрекозы.
Уплыл единственный закат
в края овеществлённых денег,
и ветер,
глупый неврастеник,
застрял в проёмах эстакад,
укрылся ворохом газет,
ища во тьме свободный угол.
Мы не спасем с тобой друг друга –
и нам
в России места нет.
Я пропою тебе романс,
что всё имеет продолженье –
и смерть, и жизнь, и вдохновенье...
Вот – первый звук
как первый шанс:
"Там по ночам шумит Бейрут
и носят вещи дорогие..." -
там что-то любят,
но такие
с собой напевы не берут.
Роняют отблески на струны
цветы небесной бирюзы,
и надо мной скользит бесшумно
ночной пропеллер стрекозы.
_________________________
Ты, без тебя, про тебя, о тебе.
Палевым солнцем опал опалённый,
синий селеновый берег солёный,
каплями – кровь лепестков на тропе;
ты, без тебя, про тебя, о тебе.
Струны мои, золочёные струны,
даль златорунная, солнечный край,
не отбирай моё право безумия –
древнею мудростью не карай!
Раненый сердцем – не здесь успокоится;
музыка рвётся сквозь алую брешь…
Ты разорви эту рану до пояса,
острыми струнами душу разрежь! –
Палевым солнцем паду, опалённый
в синий селеновый берег солёный.
Каплями – кровь лепестков на тропе;
ты, без тебя, про тебя, о тебе.
______________________________
Мерси
Дыхание чёрного кофе
прикрыто волшебной ванилью.
И вздохом лимона обласкан
афинский, душистый орех.
И Вы… так похожи на Рай -
Вам даже не надо усилья,
и под неподвластным жабо
хранится Ваш ангельский грех.
И утончённый хрусталь -
лишь контур сквозь линию кисти.
Там горстью миндальных ногтей –
из южных долин виноград...
Простите меня, я - за счастьем,
я - искренне и - без корысти.
Как жаль, что и я – не Моне,
и даже не аристократ.
Но как из созвучья соцветий –
из лепестков и обёрток
сквозь шум белопенного шёлка
в златистом ажуре волос,
смешались с лучами духи
какого-то лунного сорта,
прошитого призрачным ветром,
в котором – жасмин и кокос!
Ваш собственный воздух пространств,
чей свет преломляет сознанье,
и Ваш успокоенный взор,
что мозг превращает в букет
достоин коралла. Ну что без него за свиданье!
На дно – и назад!
Я в море – с двенадцати лет.
Чем дышите там, за стеклом,
в навек загазованном мире?
Мадам, я конечно, подам
даже руку, и к трапу такси.
В моих океанских краях,
я привык, чтобы – проще и шире.
Вас Бог уберёг, -
я ему благодарен. Мерси.
____________________________
Прощальный этюд
Небо –
цвета вечернего кофе.
Бисером вышит
небесный плед,
веет прохладой
тончайший профиль –
лёгкий и лунный,
как твой след...
Ушла.
И лимонные купола
плывут
вдоль трещины
в синеве фарфора –
Рекою
расколото пополам
огромное
блюдо
города.
___________________
*
То-ли выстрел
да лёд под ним,
то ли - гильза ввысь
холостая...
серебристый бок горностая –
о щеку мою... или дым.
На стволах – кора золотая,
пьют корнями
стволы туман,
где-то аист отстал от стаи,
а под ним гудит океан,
стонет дверь в незакрытом доме –
небо в копоти,
потолок.
Силу мудрые экономят:
в клюве аиста – узелок.
_____________________
В мирах стареющих людей
В мирах стареющих людей,
в судьбе темнеющих икон,
в глубинах гаснущих Идей
сгорает всё, но – не огонь.
Сжигают Звёзды свой запас,
и гаснет взор, теряя след...
И всё, что – вне,
и всё, что – в нас, –
всё станет пеплом,
но – не свет.
________________________