Божьей ли милостью,
человечьей ли шалостью,
по веленью ли щучьему,
или почему прочему,
да только родился мальчик. Безжалостный
к вашим слезам и иным многоточиям.
Долго ли жил он на свете,
коротко ли,
умел любить или
был любителем,
да только когда его лайкали-фоткали,
он ко всем посылал матерям-прародителям.
Правду ли говорят,
или врут окаянные,
но семь лет подряд,
как только светало,
он приходил на вокзал
пьяный
и в небо вонзал
жало.
Было ли небу больно,
не было ли...
Балаболили столько!
Да всё без толку.
Забывали были,
сочиняли небыли.
И у Бога требовали
неустойку.
Так и шло бы всё своим чередом:
к солнцу задом, а к лесу передом,
шёл бы поезд за поездом,
в каждом - мальчик, предан и передан.
Так и шло бы всё через пень-траву,
уж не знаю - хорошо ли, плохо ли,
да однажды обнял его Вельзевул
и на ухо зевнул:
"Сдохни".
И закусив провода,
закоротив сомнения,
он пошел на свидание,
на последнее.
И хотите - верьте,
а нет - так пожалуйста,
но, целуясь со смертью,
подвагонной, ползучей,
он выдрал ей жало. Выдрал безжалостно
да и сплюнул: "Какой же ты невезучий..."
...Было ли что потом?
Ой, страницы белые...
Не скажу о том -
сам не ведаю.
Да только собираю слезинки спелые,
когда по его иду следу я.
2013 год