"Давай ронять слова,
как сад - янтарь и цедру,
рассеянно и щедро,
едва, едва, едва."
(Б. Пастрырьнаг)
Когда-то я легко слова роняла,
как листья на осеннюю тропу,
как яркий бисер в шумную толпу,
как тело на чужое одеяло...
Бездумно и легко слова роняла.
Когда-то было сравнивать легко
их со щитком соцветия рябины.
Я горячо тогда звалась "любимой",
но зрели черноплодные обиды -
ронять слова с обидой нелегко.
Теперь любой неосторожный звук
подобен отголоску чьей-то смерти.
Рассеянный, он вызывает смерчи,
и где-то рядом погибает друг,
в ответ на мой неосторожный звук.
Любое слово, брошенное вскользь,
лишает равновесия, покоя,
плетёт силки и заостряет колья,
и губит мир, и судит вкривь и вкось
любое слово, брошенное вскользь!
В любом отныне кроется подвох...
В любом случайном совпаденьи знаков...
Я отделяю сорняки от злаков,
как-будто больше не поэт, а - Бог!
И чувствую в себе самой подвох...
Имеем ли мы право свысока
судить о том, что не претерпит ада?
Скажи мне, что ронять слова не надо...
Скажи мне, что ронять слова не надо
рассеянно и щедро свысока!
И я отвечу: лучше свысока
молчать, конца себе не приближая,
словами мысли не опережая,
Ведь жизнь и смерть - родная и чужая
стремительно бегущая строка -
находится во власти Языка.