этот город стал поперек горла,
словно острая кость тухлой рыбы,
ты берешь прошлогоднюю корку батона,
и глотаешь ее что есть силы.
это будто страдать от никчемной простуды,
но при этом дрожать под холодным душем.
жизнь всегда превращает безразличие в грубость
лишь к тому, кто боится это нарушить.
так и толпы вбирая цвет сырой древесины,
превращаются плавно в смешанный лес,
что не важно, когда твоя половина
безвозвратно теряет свой истинный цвет.
суета расставляет великие сети,
правоцируя приступ острого страха,
потому только комнатный воздух согретый,
на минуту спасает от недельного краха.
так всегда заперевшись в измятом пространстве,
в безымянном, бесчувственном мире,
ты как-будто пытаешься скрыться от рабства,
запираясь в тюрьме, только с виду в квартире.
здесь берешь прошлогоднюю корку батона,
и стакан, как спасение или погибель,
понимая,
что это не город поперек горла,
это ты,
как огромная кость тухлой рыбы.