(Памяти доблестного Иоанна Люксембургского,
последнего рыцаря Европы)
---------------------------------------------
Знаю, уже не вернуть былого.
Но верила вся земля,
Что все происходит по воле бога
И чешского короля.
В каждой войне и в любом турнире
Был наш король Иоанн.
Мог бы выткать он карту мира
Шрамами старых ран.
Лишь иногда за казною да ратью
К нам заезжал и скорей
В бой, слыша вослед проклятия
Вдов и седых матерей.
Нам он казался героем из книжки,
И каждый раз гурьбой
Как мы бежали за ним, мальчишки,
Пражскою мостовой!
Как мы мечтали в едином строе
Мчаться, взметнув копьё,
Как умоляли лететь стрелою
Вялое детство своё!
Оруженосцем, одним из многих,
Как-то ушел и я.
Всё совершилось по воле бога
И чешского короля.
* * *
Сколько с тех пор пронеслось баталий,
Сколько дорог и стран...
Мы с восхищением познавали,
Каким был наш Иоанн.
Рвался бесстрашно он в гущу боя,
Сшибался с врагом любым
И часто шутил, что сражается с Тьмою,
Ведь был он давно слепым.
Но брал он в атаку отчаянных самых
Крепких и верных парней,
И те становились его глазами,
Вместе связав коней.
То честью для рыцаря было любого,
И шли они в бой, моля
О смерти достойной по воле бога
И чешского короля.
* * *
Глядя, как алой становится Влтава,
Я вспоминаю с зарёй,
День, когда лег в пикардийские травы
Наш небом оплаканный строй.
Снова и снова взываю сквозь годы:
"Остановитесь, сир!
Знайте, что попран был рыцарский кодекс
Противником у Креси.
Что сохранилось от некогда гордого
Ратного ремесла,
Где добивают мизерикордии
Выбитых из седла,
Где рыцарь боится вступать в поединок
И имя позорит своё,
Прячась за луки и рибодекины,
А в бой идёт мужичьё?
Сгинете зря Вы!"
...И в отблесках алых
Слышу его я речь:
"К чести врага нам взывать не пристало,
Нам бы свою сберечь.
Знаю, что к смерти иду я в объятия
В ливень валлийских стрел,
Но не бывать, чтобы неприятель
Спину мою узрел!"
Бросился в бой он по звуку рога
И пал в седых ковылях.
Всё завершилось. По воле бога
И чешского короля.
* * *
Рыцарей нет уж давно настоящих,
Много минуло лет.
Судьбы царей и народов всё чаще
Решают яд и стилет.
Воинам новым даровано право
Удара исподтишка,
Прежнего рыцарства доблесть и славу
Времени смыла река.
Что знают о нашем они сюзерене
И прошлом родной страны?
Той давней эпохи размытые тени
Лишь нам, старикам, видны.
В старости часто нас боли изводят,
Но стало больней всего
То, что давно уже в чешском народе
Забыто имя его.
Думать об этом особенно горько,
Глядя в речную гладь.
Память людская - как черствая корка.
Но не дано понять
Мне на исходе пути земного:
Как же живет Земля?
Мир, где давно уже нет ни бога,
Ни чешского короля.