Стихи Новеллы Матвеевой
Мне кажется порой, что умерли стихии —
Такие, как Земля, Огонь, Вода и Воздух.
А заменили их... какие-то другие —
Из приготовленных на беззаконных звёздах;
Что до сих пор трава, наш друг многовековый,
Напрасной зеленью сияла перед нами;
Что кто-то изобрёл закон природы новый,
Повелевающий расти ей — вверх корнями!
Что в джунгли отпустил шарманщик обезьянку,
Но джунглей больше нет; их царственное платье
Сорвали, вывернули, с криком, наизнанку!
Мне кажется, о них — век буду горевать я,
И плакать буду я — счастливцам на потеху
По истинным слезам и подлинному смеху.
*
Поездка с моим другом художником Борей Талесником на станцию Сходня Октябрьской ж/д к Новелле Матвееве. Мы долго искали улицу. Дверь калитки снаружи была приперта палкой. Сев на соседнюю скамейку, мы стали ждать.
Скоро появился мужчина, мы вошли на участок, мужчина разговаривал с собакой. Бугристое лицо русского мужика, грубоватое, не отличающееся красотой, с лукавым взглядом увидели мы. Открытости в лице не было. Это был муж Новеллы Иван Семенович, он пригласил нас в дом, я увидела пианино и бросилась к нему, но тут появилась Новелла, сразу протянула мне руку, потом Боре, Боря отдал записку от сестры Новеллы Аллы Николаевны. Новелла Николаевна прочла её, сложила и положила в карман.
Она была в стареньком выцветшем платье. Меня поразила очень бедная обстановка комнаты, в ней не ощущалось никакого уюта, никакого человеческого тепла, царил беспорядок. «У нас, как положено: беспорядок», - сказал Иван Семёнович, вводя нас в комнату.
Новелла мне сразу понравилась. В её лице я видела сходство с моей крёстной мамой Натальей Львовной, лицо у неё выразительное и чуткое. Голос с детскими интонациями. Я пыталась обнаружить игру на её лице, но оно казалось очень естественным.
Нам сразу был предложен чай, нас повели в сад, усадили за стол. Новелла Николаевна хлопотала в доме, Иван Семёнович разговаривал с Борей. Я молчала и думала о своём. Пили чай из самовара, кормили нас мягким круглым белым хлебом, рыбой, конфетами «помадка». Мы пили чай из кружек и стаканов, заварочного чайника не было.
Новелла Николаевна рассказывала о жителях Сходни, говорили о собаках и кошках, две собаки и кошка живут в этой семье. Мне на душе стало очень хорошо. «С Вами хорошо. Не хочется от Вас уходить», - сказала я. Новелла ответила: «Это потому, что Вы нас ещё мало знаете».
Перед чаем она произнесла: «Побыстрей. У нас очень трудный день сегодня». Помня об этом, я сказала, что нам пора уходить, но попросила позволить мне 5 минут поиграть на пианино. Но вместо игры я спела две песни: "Лестницу" на русском и итальянском языках (Scalinatella) и на музыку Петра Старчика «Ангелов», стихи архиепископа Иоанна Сан-Францизского. (князя Дмитрия Шаховского) Пела я с удовольствием, мне было в их доме приятно петь. Новелле Николаевне понравилось моё пение. «У Вас красивый голос», - сказала она.
Как ни странно Новелла Николаевна и Иван Семёнович вызвались нас проводить. Вчетвером пошли мы к станции «Мцыри», часть пути супруги шли с нами. Мы с Новеллой Николаевной шли вместе, а Боря и Иван Семёнович разговаривали о своём. Новелла Николаевна немного рассказала мне о себе, затем речь зашла о вере, об обрядах. Новелла их считает необязательными и посему не выполняет.
«Надо быть человеком, а к Богу обращаться в исключительных случаях, когда особенно тяжело, а в остальное время не надо докучать Ему» - сказала мне Новелла. «У каждого человека свой путь. Надо жить по совести», - ответила я. «Но совесть всегда мучает», - сказала она. «Надо просить прощенья у Бога», - сказала я. Мы тепло простились и пошли своей дорогой.