Сколько ни славословь
пламя того куста, –
это ли – не любовь,
это ль – не красота?
Здешняя, злая вся –
ангельским бьёт крылом,
на волосах вися,
словно Авессалом,
смутной своей тоской
смертному отслужив.
Но в красоте плотской
замысел Божий жив.
Чтобы Высокий Глас
не угасал в кусте,
плачу о смертных нас,
плачу – по красоте!
В мире дерев и трав,
вторящих небесам,
голову потеряв,
плачу по волосам.