Аленький цветочек как скопленье точек...
I.
Вивисектор ходит боком, ходит боком, ходит боком,
точит взгляд лукавым оком о нехитрого меня,
нас поила батькивщина бирюзовым жидким соком
и оброками давила, древесинная родня.
Я до днища истощённый, жид крещёный, вор прощёный,
даже квёлый конь лечёный жизнерадостней, хоть плачь,
в амальгаме меланхолик от желудочковых колик
морщит щёки и вздыхает, свет мой, зеркальце, палач.
Кто не даст нам избавленья, царь, герой, богиней лень я
простодушно почитаю, олух, увалень, вахлак,
ах, вишнёвое варенье, клетки, шестерни деленья,
от печалей избавленье – латекс, сок, игла и лак.
Экзекутор снял ботинку, съел тартинку, смял картинку,
снял котёнка с нижней ветки, на подушку перенёс,
преподнёс мне оплеуху, проложил дорогу слуху,
от трагических затрещин оградил кордоном нос.
Я стою в долгу по пояс, о процентах беспокоясь,
грохотал по рельсам поезд, стёкла выдавили: “Дзиннь...”,
два купца свалили сою под окном, упьюсь попсою,
как Христос, к утру утроюсь утешеньем для разинь.
Никуда теперь не скрыться, вездесуща наша пицца,
нелюдимо наше море, обезрыблены пруды,
меж клубков мелькает спица, шёлк небесный режет птица,
за рейсфедером граница для серебряной руды...
II.
Худ как хворост, сух как порох,
тонет в снах и разговорах,
пёсье квартирует в сворах
над медлительной рекой;
не преследуем в офшорах
фигурантами, которых
по приёмным тьма и ворох
под окрепшею рукой.
Крой заброшен, шпулька стынет,
в человеческой пустыне
все обмётаны простыми
перемётами иглы;
у собак грубеют связки,
в небе росчерки указки,
на салазках стынут сказки
о превратностях игры.
Глупо дёшево продаться,
но возможность оправдаться,
выдав дюжину за двадцать,
хоть кого уговорит;
на прилавке пятна жира,
свято место пассажира
для жуира, уж транжира
контрамаркой одарит.
Встанешь утром, чай отмеришь,
не исправленному веришь,
как волчок кружится дервиш,
в пятнах латекса коран;
на словах миролюбивы
все, волчата незлобивы,
в беспорядке львиной гривы
для пернатых ресторан.
Реставрируют вчерашний
день, струится свет над пашней
и грачи заводят шашни
с истощённою лисой;
мезальянсы мерят креном,
метят лоб крестом смиренным,
над горчицею и хреном
взгляд лукавый и косой.
Soundtrack: Simion Stanciu, Sirba.