Достиг я высшей власти.
Который век я властвую спокойно,
Но мира нет в моей душе. Я вижу
Как буйно разрослось мое кладбище,
Какие здесь высокие надгробья,
Порфир и мрамор, это ли не знак,
Что я даю художникам свободу
Творить, ваять, фантазию свою
Не сдерживать могильною оградой,
И созидать уж точно на века,
Падут дворцы, потомки могут свергнуть
Иные монументы с площадей,
Когда проходит суетное время
Того, кто так поспешно возведен
В сан гения, тем более героя,
Но кто, когда посмеет посягнуть,
Поколебать надменною рукою
Кладбищенскую архитектуру! Боги, боги,
Как славно вы когда-то поступили,
Что смертным сотворили человека!
(Ужель и мне когда-нибудь придется
Сойти под эти своды, уступив
Насиженное место? Но не будем
О грустном! Ведь такая благодать
Вокруг!) Да, многие споспешествуют мне
В моих заботах. Трудятся врачи,
Усердно поставляя мне здоровых,
Я о больных уже не говорю. Усыпан
Лекарствами последний путь ко мне. И судьи
На смерть легко невинных осуждают,
Не проще и преступникам, они
Порою тоже могут оступиться –
Все, все ко мне! Учителя
Заботятся, чтоб поскорее дети,
Взрослеть не успевая, снова
Впадали в детство. Ведь не будь детей,
Излишни будут педагоги. А по мне –
Пусть все бы жили… Жаль, что не хотят!
И я порой достоин передышки
В неистовом стремлении моем
Расшириться до городских пределов,
И далее, везде, где есть земля,
Могилами просторы заселить
Еще непокоренные. Надежда
Последней умирает…Я смотрю
С надеждой в этот мир, в котором
Из всех искусств важнейшим
Является кино. Но как бы
Оно ни вознамерилось тягаться
С моим искусством, скажем, по числу
Покойников, покойники мои
Имеют вид приличный, никогда
Ко мне не прибывая в виде трупа,
К тому же неопознанного. У меня
Нет неопознанных, как нет и безымянных,
А если посмотреть среди живых –
Идет толпа, я ненавижу толпы,
И кажется тогда, у этих лиц
Не может быть и имени. Но здесь
На каждом гробе имя! И не важно,
Богат ты или беден! У меня
Всем место есть. Хотя о бедных,
Скажу по совести, им умирать не стоит,
Коль дешево хотят и умереть!
К тому же их так много,
И меньше не становится, как ни
Стараются могильщики мои.
Здесь всем хватает места
В могильной демократии. И я
Во всем хотел бы видеть меру,
Итак, война не по душе мне вовсе,
И революции меня не вдохновляют,
Поскольку только портят внешний вид
Кладбищенский. Нет, я желаю мира,
И мирного развития, когда
Все так и ждут, чтобы попасть сюда,
А не тогда, когда открыты шлюзы
И обесценена людская смерть…
Одно меня тревожит, вдруг мои
Покойники восстанут, то бишь
Воскреснут…Заранее бы знать,
Чтоб вовремя предотвратить
Народа будущее возрожденье
Хотя б частично!
Но как?
(Входит слуга)
Слуга; - Позвольте доложить, к вам человек,
Могильщик: - Один?
Слуга: Пока один.
Могильщик: Живой уже? Иль может наши сети
Опять нам притащили мертвеца?
Слуга: - Не знаю, он не сказал.
Могильщик – Вот как?...