Подсиненные Балтикой дали
Оливисте пронзает насквозь.
Подо мною таинственный Таллин,
как открытие и как вопрос.
Кто там чудь, кто там швед, кто датчанин –
в тигле вечности крепко спеклось.
Время доблести первоначальной
от него далеко унеслось.
И простившись с минутою быстрой,
он уходит под крыши свои,
чтобы там, не спеша, с Нигулисте
говорить о вражде и любви.
О, как он ненавидит всех русских,
что пытаются взять его в плен.
Я брожу среди улочек узких
у подножия башен и стен.
Набегают холодные волны.
Чайки вьются с утра дотемна.
Он пока что молчит.
Он всё помнит.
Он всё видит, где боль, где вина.
Но не он, и не я, - мы не знаем,
что зачатье свершилось, а плод
скоро выйдет из тысячи зданий
и предъявит России свой счет.
Он припомнит насилье разлуки,
назовет палачей имена,
и протянет сплетённые руки
он к свободе на все времена.
Старый враг ослабел и не страшен.
День придет, и он справится с ним.
И магистр всё смотрит из башни,
как горит на костре славянин…