Давно ль я был младым и незнакомым
для слякотного клана стариков
и стрекотал безвестным насекомым
строку своих страдальческих стихов,
пируя в заповедном поле мая,
которому невидимы края.
Теперь же сам нечасто понимаю
победный звон почти таких как я.
До мерзости банальная картина:
вчера и зазывали — не играл,
а нынче глядь — и в зоне карантина
справляю заведенный ритуал —
как надо: на словах благословляю;
умом — дичусь; завидую в душе —
но племя незнакомое, гуляя,
не слышит и не ведает уже.