Gens de m;me farine.
Два сапога пара.
До отъезда оставалось пять дней, а неясность, кто же «гарпия» так и оставалась неясностью. Капитан Каратов вновь приезжал с допросами. Смерть Дифирамбова Элфи не несчастный случай, — заявил он.
Не отчитываясь в своих действиях, капитан предъявил мне разрешение на обыск. Что он хотел найти, не знаю. Никакими деталями дела Каратов не поделился, разве что сказал о карте Таро, найденной в кармане Элфи. Чувствовать себя одной из подозреваемых крайне неприятно, хочу вам сказать, но я сдержанно перенесла процесс обыска. Даже когда в ящике с моим нижним бельём рылись потные руки чужих мужчин, я стиснула челюсти и, глядя на часы, ждала, когда же они закончат.
Осматривая комнату с отклеившимися обоями, Канатов лишь вскользь обратил внимание на надписи на стенах:
— У меня в подъезде влюбленные пацанята всё обрисовали подобными сердечками. Саша плюс Маша — любовь! — хмыкнул он. — Окуневы что ли никого кроме Вероники и Миа не любили?
Его вопрос остался без ответа — откуда мне знать, кого еще любили Окуневы. Может, после оклейки стен обоями, они имена любимых вырезали ножичком на тополях.
Естественно, Каратову о духе Софии я не обмолвилась ни словом — побоялась, что примет за сумасшедшую. Вы бы наверно тоже не сильно распространялись по подобному поводу. Верно?
Всё вверх дном полицейские перевернули и на пустующей половине дома Окуневых, но их усилия не увенчались успехом. Не там искали!
Обыскивали также поместье Намистиных, дом Лилии, Фаины, Джеймса, Хосе Игнасио и Миа. Посёлок вновь оживился, загудел как пчелиный рой. В итоге капитан Каратов защелкнул наручники на нежных запястьях своей коллеги — Фаины Яблочной. Эта новость многих повергла в шок.
— Бессовестная… Плутовка… Убийца… — возмущалась горстка старух, слетевшихся как падальщики на дохлую кошку. — За что она бабу Каллисту задушила? Еще и коня шахматного ей в руки вложила… А пьянчужку Вислюкова за что? А Эмму? Может, и София не сама руки на себя наложила? Проклятая… и чем ей мэр наш мешал?
Дорогой мой читатель, вы себе не представляете, какие мысли роились у меня в голове. Меня молнией ночью не ударяло — я видела светящийся дух Софии, как вы сейчас видите черные буквы на белой странице. Даже если бы у меня были галлюцинации, то надписи на стенах в комнате с текущей крышей не исчезли. Миа с одной стороны — Вероника с другой. Они следующие — я была уверена на девяносто девять процентов, но уверенности в том, что руки Фаины совершат эти убийства, у меня не было. А если не она, тогда кто? Не София же своими голубо-фиолетовыми прозрачными ручонками с неоновым свечением?! Вам наверно, хорошо известна пословица: «Бог шельму метит», так? Поскольку я почти с самого начала пришла к выводу, что убийца женщина, а не мужчина, то чисто теоретически убийцей должна была бы оказаться именно Фаина. Хотя бы потому, что я точно знала, что убийца не я; не Вероника, потому что её хотят убить; не Семён, потому что он мужчина и сам мне рассказал то, что не стал бы рассказывать, если бы планировал убить жену; не Лилия, потому что у неё нет мотива совершать серию убийств; не Джеймс, потому что он не расчетливая женщина с холодным умом; не Хосе Игнасио, потому что я его люблю и безгранично доверяю; и, вопреки подозрениям, не Миа, потому что она тоже должна умереть.
Я подумала — вдруг божья метка и легла каким-то образом на Фаину. Не спроста же капитан Каратов увёз её в отделение. Конечно, оставалось только догадываться, что он нашел у неё дома: колоду карт Таро? Яд? Перчатки? Биту со следами крови? Оставшуюся часть украшений Намистиных? Веревку идентичную той, на которой висело тело Софии? Или дневник с подробным описанием своих злодеяний? Что-то же послужило меткой. Иначе Каратов бы точно не воспользовался наручниками — Фаина ведь нравилась ему как женщина.
Вечером Шерлок Холмс проснулся в Хосе Игнасио. Он не любитель строить догадки, но ввиду последних событий и он, шутя, попытался воссоздать картину пяти убийств. Получилось комично, что и встревожило меня. Слишком много белых пятен:
— Допустим, Фаине надоела фамилия Яблочная, и захотела она стать Намистиной. «Не хочу быть черной крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой!», но тут без старика с неводом не обойтись! Долго думала она, как от соперницы избавиться, но ничего умнее не придумала, как отравить Веронику, добавив в коньяк слабительное, успокоительное, энергетический напиток и упаковку ацетиленовой кислоты, которую местные старушки в закупорку помидор добавляют. Взболтала приготовленное зелье, пошептала над ним, пошаманила, и давай со шприцем играться: уколы шоколадным конфетам делать, пробку прокалывать и наблюдать сквозь мутное стеклышко, как яд шипит, с коньяком смешиваясь. Ну, такое и любой школьник мог сотворить — в Интернете чудо-рецептов тьма тьмущая. Вопрос: неужели других методов нет? На сумасшедшую Фаина не похожа… Хотя, она могла прийти в гости к Намистиным с отравленным сюрпризом и проконтролировать, чтобы никто лишний ненароком не отравился, но сами подумайте, это было бы непросто. Но, опять же, отравить проще, чем застрелить или ножом по горло чикнуть — всё же без крови. И вот Фаина приходит к Намистиным, и коньяк с конфетами пометила, чтобы самой не отравиться, и всё идёт по плану, но Семён ни с того ни сего хватает первый попавшийся коньяк с конфетами и сломя голову бежит к Даше. Фаина теряет самообладание, но ничего поделать не может: не знает, куда сюрприз подевался, а пальчики то свои оставила. Охватила её злоба злобная и, будь что решила она, что другого подходящего случая ждать долго придётся и осуществить задуманное нужно непременно в тот же день. Побежала она в поликлинику, чтобы в аптечном киоске купить ингредиенты для нового зелья, но столкнулась с Каллистой Зиновьевной на пороге. «Ты чего это, Фаиночка, бледная такая? Случилось что?» — спросила старушка, а Фаина хвать её за горло и за угол, как лишнего свидетеля: задушила безжалостно и еще и шахматного коня в руку всучила, чтобы следствие запутать. А коня она нашла накануне где-то под диваном — закатился после последней партии. И вот монстр Фаина, лишив невинную старушку жизни, пришла в себя — нельзя же у Миа покупать нужные компоненты: сдаст же с потрохами, и вернулась она к Намистиным. Прогорел план. Не учла Фаина того, что Ян Вислюков видел её и с презентом, и на месте преступления. Как ни крути, но Ян Вислюков, как пить дать, знал, кто убил Каллисту Зиновьевну и принёс коньяк Намистиным. — Хосе Игнасио сказал это вполне серьезно. — Только Фаину ли он гарпией назвал? Фаину и Эмму? Или Фаину и Софию? Или не одна из них не гарпия? Допустим, Фаина — первая гарпия, типа «дочь пророка Александра» (был ли такой пророк?), а Эмма — вторая, типа «зелье». Насчет Эммы Вислюков мог ошибиться, да? Но никто не подумал, что от Эммы жестокая Фаина избавилась, как от соучастницы! Фаина, насмотревшись детективов, решила перехитрить следователей, обвести вокруг пальца всех и всякого. Она устроила и шоу со свечами, и губную помаду с платком украла, и Яну по голове дала, чтоб языком не болтал лишнего; разула и вместе с одним носком ботинки домой уволокла, чтобы и над ними пошаманить. А еще Фаина Эмму недолюбливала, вот и подписалась буквой «Э» под надписью «ведьма». Злобная дамочка! Она никого не любит: ни Веронику, ни Семёна, ни Эмму. Ей бы поместье, а то двух домов ей мало — нужен еще и третий (двухэтажный!). И вот настала пора избавиться от Вероники и сейф за одно обчистить, а код от замка она по хитрости своей лисьей выведала у Семёна за шахматами… но опять не судьба — Вероника с Элфи развлекалась, пока Фаина вместо неё Эмму убивала. И какая она продуманная всё-таки: собак отравила, Эмму медицинским спиртом облила и подожгла… послание помадой на французском оставила, платок подбросила — ну, чем не профессионал! А знаете, по-моему, София была всё-таки соучастницей «гарпии». Они вдвоем орудовали в поместье! А Яна Вислюкова убила София, а не «гарпия» — непреднамеренно. «Гарпии» и руки об него марать не пришлось. Сама же София и повесилась из-за чувства вины, а «гарпия» осталась, и не успокоиться она, пока Веронику с дороги не уберёт. Вот и задумала на этот раз убить сначала Элфи, чтобы настрадалась Вероника перед смертью. Коварно. «Гарпия» сумасшедшая. Я не удивлюсь, что Вероника умрёт, а у Фаины будет стопроцентное алиби — она же за решеткой. Поспорим на бутылку коньяка, что Фаина не виновата!
— Кто же тогда? — в один голос спросили я, Лилия и Джеймс.
— Я не детектив — не знаю, — ответил Хосе Игнасио.
Так мы дотемна думали-гадали, но так и не пришли к согласию. Джеймс предположил, что сумасшедшей «гарпией» могла бы быть Миа; Лилия уверена, что Веронике никто и ничто не может угрожать, кроме духа Софии (она считает Софию единственной «гарпией»); я растерялась (если не Фаина, тогда кто? — Сам Семён, что ли?).