На полосе нейтральной выстрел щёлкнул за рекой,
Схватился за лицо мальчишечка безусый,
Он сполз по брустверу в окоп на упокой,
Оставив матери на похоронку звёздочку с искусом.
Простреленную точно в центре лба,
В пилотку метил, а попала в символы свободы,
Досталась парню вечная судьба ,
Он был певцом любви и нежности для взвода.
Последний сын ушедший на кровавую войну,
Последний вздох от девичьего счастья,
Сегодня мне оставил только седину
И ненависть , к которой стал Душою обращаться.
Она на курсы снайперов взяла и привела,
Той пулей , выпущенной фрицем за оградой,
Стоявшей в поле разделявшем два крыла,
У Ангелов за смертью посылающих заряды.
И я сказал тогда себе сквозь стиснутые зубы ,
Что суку эту я убью в дуэли выстрелом в упор,
За пацана , за то что вышли и в крови распнули,
Народ не видевший от жизни ничего до этих пор.
И началась немая сцена у театра жизни,
Там знали о дуэли ,чуя правду сединой,
Я видел в снах его портрет с харизмой,
Висевший в блиндаже,с крестом над спящей головой.
На почерк ,времени до наступления немного,
Узнать его, мне подарила вновь судьба,
В соседнем взводе , он убрал ещё юнца родного,
Он только прибыл и нигде не воевал.
И точно в звёздочку стрелял не промахнувшись,
Ни разу ,хоть и метили внутри,
Места , где лишь в окопе и пригнувшись,
Могли ходить без опыта бойцы.
Напарник дал совет необычайный,
Вдвоём работать ,хоть и есть закон у нас,
Не прикасаясь Душами, живёшь не повторяясь,
А повторившись ,угораздишь к Богу в самый первый раз .
А тут нас Дьявол и попутал с головой,
Мы приняли примером их Богоявленье,
Они сошлись в дуэли парой огневой,
А нам подарком стало Духа Славы нагноенье.
И взял на выстрел он напарника в расход,
Тот дернулся и нет прицела с глазом,
Я и моргнуть не смог в один проход,
Он первый угадал, по Цейсу метя сразу.
И осторожность была истиной в ходу
И точно вышли на его звериные повадки,
Он взял и выкинул в природе нам приманок череду,
Зеркальным светом управляя без оглядки.
Вот и поймали нас,на вроде бы простой крючок,
И лишь потом пришлось с ухмылкою сразиться,
Я понял , что и сам чуть не попался на винтовочный курок,
Да Бог помог ,в рубашке заново родиться.
Троих в моих глазах постигла участь не моя,
Я должен победить и вырвать знамя смерти у соседа,
Он знал , что вышел на дорогу смерти ОН и Я
И изменился в тактике, порок её изведав.
Он вышел в поле и сменил от маскировки ключ,
Из складок местности воздвигнув духа изваянье,
Свой почерк признавая идеалом горных круч,
А нам оставив поле битвы утром ранним.
Он ждал погона блеск от высших офицеров,
Приблизив к цели лёжку как герой,
Разведка дала им порок от цели
А я приник к обзору ,соблюдая образ свой.
Не то воронки бугорок внутри ,
Не то убитый и землёю чуть завален ,
Я вжался внутрь,своей истерзанной в крови земли
И слился с ней,природой смерти опечален.
Дух тризны расходясь над головой ,
Сомкнулся в тени на лице прочерченные сажей,
Я выглядел при встрече чёртом над горой,
Витающем в тылу противника пропажей.
Лежать и видеть сердцем не вскипая,
На голом месте, сохраняя Душ неведомый покой,
Могла лишь совесть ,видевшая свет из рая
И те глаза , тускнея,уходившие в него с тобой.
День открывал мой счёт убитых и не наших,
Став верной мерой счёта за двоих,
Я наблюдал ,пытаясь понимать канон любви у ставших,
Святыми сразу , погибая вместо них.
И девять , девять дней, они искали здесь меня,
Среди воронок , тел и стали разорвавшей,
Покой страны и отыскав ,в Любви Божественной храня,
Вошли спокойствием ,мне счастье жизни передавшим.
Он вышел первым на вселенский эшафот,
Его не грели имена наших героев,
В нём Слава,проявила крест от жизненных невзгод,
И дёрнулась от ожидания неволи.
Чудь не вошла у тела жизненным примером,
Расслабив мышцу сокращённую внутри,
Он ведь не умер вместе с ними и пределом,
Они в его,сознание любви вошли.
И я увидел чётко контур головы,
Магнитом шеи от воротника отпавшей,
А дальше было ликование внутри,
Слияние с собой и выстрел Славу Смерти разорвавший.
Потери ,дух страны на миг оспорив,
Ведут к обилию любви внутри ,
С адреналином жизни ,вновь в груди свой спор проспорив,
Елеем жизни,отворяя сердце к Богу,изнутри.
Он умер, не в гримасе страшной боли,
А улыбнувшись мысли сединою в волосах,
Разбился Цейс,нам в истине Божественной Любви проспорив,
Святой Любовью,покорённый счастьем жизни в небесах...