Простите, снулые владыки декабря,
с корнями русскими, которым не уехать,
как все вам нипочем! Как всё, даст Бог, не зря!
какая в воздухе икона и прореха.
Прощай, мой Парк, без малого пять лет
мы уточняли наши планировки,
и я стоял, рассеянный как свет,
над миской со створоженным сваровски.
Я трогал проруби, которые Господь
открыл остаткам моего народа,
и понимал, что воздуха щепоть
почище будет белого айпода.
Пока, мой Парк, в тебе по будним дням
с моим отъездом точно не прибудет,
и желна так же станет исполнять
свой танец на коре, свой буги-вуги.
Прости, мой Парк, ты станешь одинок
по будним дням, как был во время Оно,
а я вот каюсь - уследить не смог
за состязаньем двух аккордеонов,
где с каждым хор девчонок голосит
в старушечьем, пока от них уходишь –
ты остаешься в каждой из Россий;
допела б только, замолчала хоть бы!
Пока, мой Парк, древесная родня,
прозрачный сахар в белом сахарине,
мне остается только не понять,
кого я выплеснул, кого я здесь воспринял.
Что ж, Парки движутся, уже со всех сторон,
им недосуг, им некогда итожить.
Навстречу мне лежит аккордеон,
его, как Марсия, лишили кожи.