Читаю черную поэзию Бодлера,
Страницы режут руки.
Во мне нет больше скуки,
Ведь началась иная нынче эра.
Срывая липкую одежду,
Я улыбаюсь сладкой ночи.
И на просторах темных вотчин
Ее сегодня подожду.
Я снова лакаю из миски
Ужас грядущих сцен.
Где-то поет Кар-мен
Что-то про Сан-Франциско.
Экипаж несется вдаль,
Рассекая мирские законы.
Волшебники и лепреконы,
И вся городская шваль,
Ждут меня у порога,
Тьмою свет заменяя.
Рычащим Гренделем ныряю
В пучину яда, зла и смога.
Вернувшись с полуночных игрищ
В разбойников и ланселотов,
В эдипов, королей и мотов,
И испытав весь гнев их силищ,
Бросаюсь прямо на тахту.
Окутанный коньячными парами,
Безумием и царскими дворами,
Валяюсь, словно я в бреду.
И стоном черта призывая,
Я в ярости подушку рву.
С самим собой начав войну,
Я стены ада раздвигаю.
Спасенья и надежды нет,
Все повторится вновь и вновь.
Мешая боль, слюну и кровь,
Багрово-красным станет свет.