К О М С О М О Л К А
Я есть серенькая комсомолочка,
Но об этом лишь помню тогда,
Когда гривенник Пете Ермольчику
Комсомолу на бедность отдам.
Расфуфыренный, важный, наглаженный,
Над губой верхней редкий пушок,
В секретарское кресло посаженный —
Комсомольский такой "петушок".
Звёзды красные, серпы и молоты,
Достиженья, этапы пути —
Это в кровь Петей впитано смолоду,
С молоком материнской груди.
Ничего, что душонка прыщавая,
Что за пазухой черви живут,
Он ведь весь из дерьма и тщеславия,
А таких даже черви не жрут.
Сальным взглядом, с ширинкой подпёртою,
Смотрит он на фигуру мою
И рукой, от желания потною,
Мне в билет ставит роспись свою.
Нет, не будет у нас в жизни праздников,
Пока будем терпеть над собой
"Петухов" комсомольских курятников
С редким пухом над верхней губой.
Пока в силе папаши их крёстные,
В лице своры кремлёвских вождей,
На трибунах привыкших юродствовать
И сажать невиновных людей.
Пока будем покорно горбатиться
Получая за это гроши,
Чтоб они свои морды колбасные
Наедали: кто — в круг, а кто — в ширь.
Это их поросячие ценности,
Став к кормушке державной кольцом,
Ухватились с бульдожьею цепкостью
За неё по бокам и с торцов.
И теперь уж не бросят, не выпустят,
Не расступятся, не отойдут,
Пока люмпен с крестьянином выспятком
Им под зад хорошо не дадут.
Таковы у нас "слуги народные"
И прислужники их — комсомол,
Проститутки, которые продались
За паёк из партийных кормов.
Что даёт нам союз этот "ленинский",
Нам, шагнувшим во взрослую жизнь,
Кроме догм заскорузлых и плесневых,
От которых блевотой разит?
Где они, идеалы те светлые,
За которые стынут в земле
Все, кто гибнул под властью советскою,
Кто от голода дох в кабале?
Нас опять хотят сделать холопами,
Чтоб послушно, как должно толпе,
Дружно все продолжительно хлопали,
Видя пряник и помня про плеть.
Вот поэтому, больше Ермольчику
Я свой гривенник не уплачу.
Прежней серенькой, той комсомолочкой,
Дольше быть не могу. Не хочу.
* * * *