Ландыши
В сумерках леса, дышащего летом,
белые капельки теплого света.
Брызги веселья в душистой глуши,
Ландыши, ландыши - радость Души!
Белая нежность - улыбка природы!
Твердые бусинки смелой породы.
Вы, как мгновенья любви хороши!
Ландыши, ландыши - счастье Души!
С вашим цветеньем поляна беспечна,
грустно лишь только, что жизнь быстротечна...
Сирень
Почему живописцы сирени верны?
Потому, что оттенков на каждого хватит.
Если молоды вы, если вы влюблены -
Вам сирень теплотой розоватою платит.
Если вы аскетичны, суровы чуть-чуть,
синь холодная веток вас к жизни пробудит.
Если чувства кипят, и волнуется грудь,
хлопья белой сирени румянец остудят.
Нет скромнее и проще малюток - цветков,
но, сливаясь в пьянящие, вольные кисти,
унося от обыденной жизни оков,
нас влекут за собой в недоступные выси….
Нарцисс
Он горделив и одинок,
и так отчаянно спокоен.
Простецкий оклик: «Эй, цветок!»,
в его контексте - непристоен.
Он прост и он не прост совсем,
так накрахмален, отутюжен.
Он – «стоп сигнал» влюбленным всем,
ему никто, никто не нужен.
Но горе есть в его судьбе:
Нарцисс не нужен сам себе.
Одуванчики
Смотри на чудо – одуванчики!
Их очень хочется в карманчики
упрятать, ведь они похожи
на золотые деньги, все же…
Не верь кружочкам золотым,
червонцем был он молодым.
А чуть состарится – обманет,
пушинкой белой чудо станет!
И превратятся солнца лета
в комочки пепельного цвета…
Ромашки
Мне не важно: любишь, не любишь,
я люблю тебя, радость ловя!
К черту в пекло пошлешь, позабудешь,
будешь слушать всю ночь соловья…
Цвет ромашка. И быль в ней и небыль.
Цвет ромашка. В ней тонкая стать.
Я хочу все принять – вот бы мне бы,
все измены любовью обнять.
Мне бы в белое поле ромашек
окунуться, как в омут любви.
Приговор их мне вовсе не страшен:
ты меня не люби, но зови!
Пион
Расхристанный и нежный,
как хиппи, разбитной,
в безумье безмятежном
ты - брат мой дорогой.
И я, презрев границы,
сияю, как салют!
И модницы столицы
меня не признают.
Но в этой деревенской
пьянящей простоте,
есть правда жизни дерзкой,
горящей на кусте.
Сирень
Голубоватые цветки
с росой на листиках-сердечках…
И на столах, и на крылечках…
И снова мы выпускники…
Пора экзаменов смешных
и геометрий непригодных,
но девочки легки, свободны
в букетах гроздей кружевных.
Наивны, как Синильги плен…
и волосы сиренью дышат…
Цветы уснувшие услышат
звонки грядущих перемен.
Букет
Простой букет, и жизнь простая,
а сколько нежности кругом!
Как будто крылья вырастают
над старым, тягостным горбом.
И мы летим на этих крыльях.
Куда? Неведомо куда...
И никаких проблем постылых -
лишь воздух, небо и вода.
Короткой радости мгновенье:
нас двое - слышишь, двое нас!
И никакого сожаленья,
и никакой вины сейчас!
Маки
Красные бабочки, легкие крылья:
теплое поле живых лепестков!
Легкая жизнь, никакого усилья,
ткань из мгновений, видений и снов.
Тихо тревога вкрадется, как гляну:
сердце взволнуется и защемит.
Алая кровь пролилась на поляну!
Кровью багряной закат догорит.
Красные маки вокруг Иссык – Куля!
В озере свет, отражаясь, дрожит…
Бабочек сдует ветрами июля…
Черные зерна земля обнажит…
Хризантема
О, хризантема – расставанья мета,
ты женственна и по-мужски, остра.
Осенней песни - летняя примета,
любовь твоя разгульная, чиста.
Вдыхая пьяный, горько-сладкий запах,
любуюсь на торжественный цветок.
Из пряно-знойных летних ароматов,
твой, словно грусть последняя, глубок.
И ощущая смертный холод страха,
я не забуду, что один поэт
дарил цветы, взошедшие из праха…
но ложным был их тихий, слабый свет.
Подорожник
Дорога для судьбы дана,
извилистой, а может, строгой.
И не твоя тому вина,
что обделен ты был дорогой.
Ты – подорожник, в этом все
твое земное назначенье.
Боль пилигрим к тебе несет,
надеется на облегченье.
Зеленый, жилистый листок.
Обочина – судьба простая.
Растешь, копя целебный сок,
сквозь пыль дороги прорастая…
Верблюжья колючка
Розы и лилии во всеоружьи
женской манящей своей красоты.
Ты - не своя, ты – колючка, верблюжья,
тихо лелеешь верблюжьи мечты.
Там, где барханов песчаная серость,
в жаркой пустыне, паленой глуши,
ты проявляешь завидную смелость -
ты существуешь, по зову Души.
Влажные мягкие губы верблюда
колкий твой стан обнимают любя.
Ты для верблюда – сладчайшее блюдо…
Но неизвестно, кто он для тебя…
Увядшие розы
Не убирай букет, мой милый.
Он так хорош, хотя и сух,
так дивно вял, но сколько силы
еще хранит цветочный дух.
И лента бледно - голубая,
в которой серебрится нить,
цветы и листья обвивая,
еще так страстно просит: «Жить!»
Взметнулся ввысь бутончик нежный-
увядшей матери дитя.
Не знал он роскошь жизни прежней
и принял эту не шутя.
Друг мой, хоть розы стали строже,
и потускнел их чайный цвет,
других цветов не надо все же…
И не выбрасывай букет!
Васильки
«Ах, васильки, васильки!
Много вас выросло в поле,
помню у самой реки,
вас собирали для Оли…»
из песни
Летом у тихой Оки,
дни - хороводы мелькают.
В вальсе кружась, васильки,
нежно головки склоняют…
Поле цветов над рекой
синь разливает тревожно…
«Милое детство, постой!»
Нет, удержать невозможно!
Первого чувства рассвет
вяжет веночек прощальный.
Девочке юный поэт
пишет сонеты печально.
Алые галстуки в строй,
легкие платья из ситца.
С песней теряют покой
дети советской столицы.