Роберт Фрост Китти Хок, часть вторая
(С английского).
Когда б рулёжная дорожка
была счастливее немножко,
чтоб там вдруг музе подфартило,
да понесли её ветрила -
метафорою в неоглядь,
и зазвучали б небеса, -
какие бы слова взлетели,
как тысячи проворных птиц
над всем пространством без границ.
Какие были б чудеса,
какая дивная краса !
Не зная, как близки к той цели,
мы раньше не могли летать,
но вот под небом голубым
буквальным образом летим,
хотя мы только лилипуты.
Так как же вдруг мы взмыли круто ?
Катулл подскажет, подтвердит:
мы, всё же, кто-то (aliquid) !
Мы обладаем смёткой.
Характер в нас - не кроткий,
и мы с задумкой чёткой.
Потомки йоменов,
мы шли пешком,
всходили на бугры.
Мы ездили верхом,
водили корабли,
надули лёгкие шары.
Нам, кроме моря и земли,
и воздух стал знаком.
Изобрели аэроплан.
Теперь пусть ураган
растреплет нам вихры.
Я был там с самого начала.
Я знал, что не один
учёный господин
осудит дерзостный почин.
И те порою смыслят мало,
а скептиков всегда хватало.
Недаром яблоко упало
однажды с дерева.
То сам Господь
послал материал
для размышленья,
в чём суть паденья
и что связует дух и плоть.
Сам Бог хотел нам намекнуть,
что разуму не грех рискнуть.
Люд Запада не прочь копаться
во всём до глубины и сути.
Философы и рудознатцы
не любят непонятной жути.
Наука - это чудодей,
и для неё важнее хлеба
овеществление идей,
проникновенье в глубь и в небо.
(Первейшие из всех забот -
ведь речь о будущем идёт).
Я говорю про Запад и Норд-Вест.
Восток - не то. Восток - другое.
Застыл ли он в оцепененье
в своём глубоком размышленье,
ещё во временном застое -
не рвётся ввысь, нашёл насест ?
Но нет, Восток шумит
и, подражая нам,
дерзит и льстит
и мчится по пятам.
Дух входит в плоть
и оживляет твердь
и круговерть.
Он даже смерть
умеет побороть.
Мы видели великий перелом,
когда, подобно чудотворной силе,
вдруг человеческая часть
эфирной мировой души -
безумнейшая страсть
и мысль - свершили
слиянье с естеством.
Разбег на старте,
с нулевой черты,
с плиты
(допустим, что с базальта),
в Моаве или рядом,
с намереньем взлететь
без сальто,
неважно с кем.
(Без никого,
пусть с кем угодно -
из человечества,
в любви или вражде
и соревнуясь).
Вдруг радио,
и голос скажет:
"По алфавиту,
читаю: А, В, С -
чьи дни
рифмуются с цифирью: 1, 2, 3 -
что на воротах университета".
И вновь по радио
объявит местный голос:
"Входите и узнайте
побольше, чем возможно спеть.
В день всех святых
пусть страх вас не тревожит.
Здесь нет такого, что в запрете -
(такое держится в секрете).
Не избегайте искушений
и всяческих поползновений -
пусть совесть вас не гложет".
Затем в теченье многих лет
на всех материках
не кончит радио кричать
на разных языках -
на весь огромный свет:
в Афинах, на Эгейских островах,
во Франции, в Италии, в Британии,
везде на Западе с Норд-Вестом.
И мне не следует молчать
о наших истинных правах,
чтоб весть служила долгий срок
всемирным манифестом:
какой мы сделали прыжок !
Чтоб это знали все вокруг.
Его свершил не русский друг.
Прыжок свершён в Америке !
Хоть и трудна,
задача решена.
Заслужен приз:
корона или кубок,
но с надписью на нём,
помимо даты:
"Сперва свершишь подъём,
но после съедешь вниз". -
Судьба у нас земная.
Как минет час заката,
пойдёт пора ночная -
зажжётся свет без ламп и трубок.
Не всё ж считать овец !
Займём удобный пост,
чтоб небом любоваться,
займёмся счётом звёзд:
Дракон, Цефей, Стрелец.
Посмотрим вверх, как в святцы.
Там нужно без ошибки
нам всё именовать и знать,
да не заснуть, как в зыбке.
Планеты там бегут с разгона,
как большегрузные вагоны,
вот их могли бы мы догнать,
хотя не стоит обольщаться.
Нас убеждают, нам пророчат,
что мысль свершит всё то, что хочет,
что, не пугаясь ничего,
да с верой в наше мастерство,
мы подчиним нам естество.
Не будь защиты у природы,
так люди со своей сноровкой,
нацелившись на то с издёвкой,
оставили б натуру без свободы.
Но часто легче рядом шастать,
чем заграбастать.
Robert Frost Kitty Hawk, Part Two
Part Two
When the chance went by
For my Muse to fly
From this Runway Beach
As a figure of speech
In a flight of words,
Little I imagined
Men would treat this sky
Some day to a pageant
Like a thousand birds.
Neither you nor I
Ever thought to fly.
Oh, but fly we did,
Literally fly.
That's because though mere
Lilliputlans we're
What Catullus called
Somewhat (aliquid).
Mind you, we are mind.
We are not the kind
To stay too confined.
After having crawled
Round the place on foot
And done yeoman share
Of just staying put,
We arose from there
And we scaied a plane
So the stilly air
Almost pulled our hair
Like a hurricane.
Then I saw it all.
Pulpiteers will censure
Our instinctive venture
Into what they call
The material
When we took that fall
From the apple tree.
But God's own descent
Into flesh was meant
As a demonstration
That the supreme merit
Lay in risking spirit
In substantiation.
Westerners inherit
A design for living
Deeper into matter
Not without due patter
Of a great misgiving.
All the science zest
To materialize
By on-penetration
Into earth and skies
(Don't forget the latter
Is but further matter)
Has been West Northwest.
If it was not wise,
Tell me why the East
Seemingly has ceased
From its long stagnation
In mere meditation.
What is all the hass
To catch up with us ?
Can it be to flatter
Us with emulation ?
Spirit enters flesh
And for all it's worth
Charges into earth
In birth after birth
Ever fresh and fresh.
We may take the view
That its derring-do
Thought of in the large
Was one mighty charge
On our human part
Of the soul's ethereal
Into the material.
In a running start
As it were from scratch
On a certain slab
Of (we'll say) basalt
In or near Moab
With intent to vault
In a vaulting match,
Never mind with whom -
(No one, I presume,
But ourselves--mankind,
In a love and hate
Rivalry combined.)
'Twas a radio
Voice that said, Get set
In the alphabet,
That is A B C,
Which some day should be
Rhymed with
On a college gate."
Then the radio
Region voice said, "Go,
Go you on to know
More than you can sing.
Have no hallowing fears
Anything's forbidden
Just because it's hidden.
Trespass and encroach
On successive spheres
Without self-reproach."
Then for years and years
And for miles and miles
'Cross the Aegean Isles,
Athens Rome France Britain,
Always West Northwest,
As have I not written,
Till the so-long kept
Purpose was expressed
In the leap we leapt.
And the radio
Cried, "The Leap-The Leap !"
It belonged to US,
Not our friends the Russ,
To have run the event
To its full extent
And have won the crown,
Or let's say the cup,
On which with a date
Is the inscription though,
"Nothing can go up
But it must come down."
Earth is still our fate.
The uplifted sight
We enjoyed at night
When instead of sheep
We were counting stars,
Not to go to sleep,
But to stay awake
For good gracious' sake,
Naming stars to boot
To avoid mistake,
Jupiter and Mars,
Just like Pullman cars,
'Twas no vain pursuit.
Some have preached and taught
All there was to thought
Was to master Nature
By some nomenclature.
But if not a law
'Twas an end foregone
Anything we saw
And thus fastened on
With an epithet
We would see to yet
We would want to touch
Not to mention clutch.