Бестолковая горе-мамаша,
Не доев эскимо половину,
На него грустно смотрит, качая
На руках беспокойное чадо.
Шоколадом стекают с обертки
Перспективы её насладиться
Этой сладостью липкой на палке.
Чуть не плачет и чадо качает.
Отдала бы ребёнка старухе,
Что с утра бродит около рынка.
Сиплый голос старухи так сладок,
Что ей хочется искренне верить
Да купить замороженный палтус
Вон у той астматичной бабы
Ей нужно продать этот палтус
Чтоб в четверг записаться на стрижку
С нею стать на три года моложе.
Ей тогда было лишь тридцать девять
А сейчас сорок пять. Даже больше,
Если с палтусом, в рыбном халате.
И опять сорок пять без халата.
Проходящий,зажмурясь, представит
Садруддин. Лучше просто Виталик -
Здесь нельзя имена на узбекском
Садруддин заворОженно смотрит,
Как в снегу вся, с примерзшим пакетом,
Гнет весы каменелая рыба.
И на руки, что рыбу сжимают
В основаньи имея те плечи,
Что халат держат рыбно-грязный,
Что стянуть он мечтает три года
С продавщицы с тех пор, как приехал
В этот город, где ест очень мало,
Чтоб семье отправлять пол-зарплаты,
Чтобы те покупали там палтус
И морковь и немного копили.
Он не любит доступных женщин,
Что ему, в основном, недоступны.
Он в мечтах в своей тёплой подсобке
Продавщицею овладевает.
Эскимо растеклось некрасиво,
Наконец-то уснуло чадо.
Мать кладет его грустно в коляску
И идёт, покупает палтус.
И уходит с холодным пакетом.
"На развилке сверните налево", -
Говорит в голове навигатор, -
"И газету купите в киоске".
Продавщица вздыхает ей в спину,
Бередя пролетевшую юность,
Вспоминая былых кавалеров,
Продавая е**чую рыбу.
Только палтусу все мимо кассы,
Он лежит среди тушек обрезков,
В том числе и своих, надо думать,
Очень близких по весу и виду.
Он был крупною хищною рыбой
Он был рыбою глубоководной,
Что порой выплывает повыше,
Без примерзшего к боку пакета.
Продавщица любуется стрижкой,
Садруддин тяжко дышит в подсобке.
Я залип прямо в рыбном отделе.
Я боялся, уже не отпустит...