Под напев пичужки
хвори затаив,
шла я вдоль речушки.
Помню, что наив,
бередящий зыбью
слуха поплавок,
грёзы по безрыбью
гнал на островок,
ночью где витаем,
отряхая пыл.
Он необитаем
и невидим был.
Раз – и всё сразила
веская строка.
В ней такая сила
билась, что река
вздыбила теченье,
принеся мне в дань
вещее реченье:
вниди в иордань!
Дескать, и калеки,
сей пройдя поток,
расплели навеки
странствия моток…
Стопкам бреда топко,
но стоять стопе ль?
Я ступила робко
в пенную купель.
Весело дурашке –
лилию мне б ту!
Всё смелей мурашки
пляшут по хребту.
Дело на поправку!
Как рыбак с ухой
радуясь, на травку
выхожу сухой…
Только первозданно –
к бережку утят –
воды Иордана
нас не возвратят.
Чайке ли, голубе,
выдать век узды!
И когда из глуби –
собственной звезды
в небо заглядится
всплывший недочёт,
вся с гуся водица
в вены потечёт.
Не посторонится
ветер-лиходей…
Точно вереница
чёрных лебедей,
к вам, родимым тропам,
смертию полна,
мировым потопом
хлынула волна,
в ужасе предела
вздев меня на пик.
Так водораздела
я узнала миг.
Тяжело хмелея,
шла я с головой
в эру Водолея.
Скрежет осевой,
солнца отвращенье
от земных корост –
вот оно крещенье
сердцу в перехлёст!
Бури чехарда на
ощущений пять.
Воды Иордана,
поверните вспять!
Ибо старожилы
всех подлунных мест
добре знают, жилы
натянув на крест,
сколь они жестоки,
как ни дороги,
кровные истоки,
ближние враги –
пламенея рдяно,
ил несут опять.
Воды Иордана,
поверните вспять!
Но не за кого я,
за себя одну,
Атлантидой воя,
глухо шла ко дну.
Этого событья,
что из всех пород
точит без убытья
дней водоворот, –
истинный критерий
дан или не дан?
Там, во тьме артерий
бродит Иордан…
Июль 2008