Загадка, он явился в самый срок,
когда к ней – хуже не бывало худа –
вплотную подступился злобный рок.
И «божьего суда» свершилось чудо.
Но кто её спаситель, и откуда,
навряд ли знали более людей
попутчик ветер, светоч лебедей.
Никто бы не вступился за неё.
Судилище, неправое донельзя,
как карканья вороньего враньё,
достойно претерпеть хотела Эльза.
Но что-то в мире дрогнуло и ей за
всю стойкость – от руки, державшей ось,
неслыханной сторицей воздалось.
Но кем, младенец, погруженный в сон,
он послан был, когда в судьбе истицы
раздался колокольчика резон,
на волю волн и белоснежной птицы?
И видела ж она, как золотится
и ждёт его у берега ладья!
Но ослепленью око не судья.
По правилу, введённому в века,
хранитель-ангел мужем мог вполне быть,
об имени не выспросят пока.
Такой не мог баклуши во хвале бить –
баюкала река, пел песню лебедь,
звезда же неизвестная вела…
Так стали именем его – дела.
Он часто оставлял её одну –
на воле только рыцари удалы.
А муж не раз выигрывал войну –
долой бежали гунны и вандалы.
Но Эльзе так молва надоедала,
что грыз вопрос – злоречия еда –
покоя не давая никогда.
Доверье порождает рой тревог,
их пища слаще мёда в этом мире.
А женской страсти тайный экивок
не лучшая награда на турнире.
Чем ярче оная в своем кумире
раскроется, цветком укоренясь,
тем громче должен называться князь.
Какое испытание сложней? –
с ответа нам не сдёрнуть покрывала.
Того, кто жил пред ликом смерти в ней,
она и безымянным узнавала.
А недомолвка – камушек обвала.
И рушились года, наследник рос.
Нарывом в сердце назревал вопрос.
Когда-то неудачно Персеваль
смолчал согласно рыцарскому коду.
Теперь она в уме была едва ль,
слетев как с башни головою в воду.
Готова ли была к его уходу,
когда так закусила удила,
что вдруг решилась, всё же задала?
Лебяжьим пухом вздулись паруса,
чёлн на волне взлетел молодцевато.
Здесь искони любовная роса
мучительной развязкою чревата…
И да хранит вершина Монсальвата
питья животворящего окрин
в руке того, чьё имя Лоэнгрин.
Начало марта 2012