- Не ставь мне посвящений, говоришь, -
над грубоватым дворовым арго.
Какой-нибудь богатый нувориш
подумает, что пишешь для него,
и купит пару книжек для жены
с надеждой на неистовую страсть.
Мы уязвимы в них, обнажены,
нас могут осудить и обокрасть,
нас могут осмеять и осквернить!
Любой неосторожный оборот
прервёт меж нами тоненькую нить,
задушит, перекроет кислород,
растащит по чужим материкам!
И мы с тобой, заложники стыда,
откроем счёт рассеянным грехам,
которых не потерпит высота.
Не ставлю посвящений, и сама
стараюсь жить, как все: ни Бэ, ни Мэ.
Но сводит Бродский медленно с ума,
и адресата требует в уме
для слов глухих, которые, как месть
за страшное предательство, как суд.
Награда? Дань Всевышнему? Бог весть...
Нас умертвят - кого-нибудь спасут,
c постели поднимая, воскресят
горам на горе, магометам впрок.
Затворник боли, явный адресат,
прости за то, что станет пара строк
наследием эпохи, достоя-
нием литературы, НУ ИХ НА...
Пусть знает наш ревнивый мир, что я
тебе, а не ему, посвящена.