Легендами городскими мы небогаты.
Дворовым сюжетом не балует нас фольклор.
Нам трудно держать в голове имена и даты.
Но что-то, бывает, держится до сих пор.
Прекрасная леди, чей облик неузнаваем,
совсем без одежды, укутана в свет луны,
безумная Фрэзи бежит за ночным трамваем.
И дни её впалыми шпалами сочтены.
А ты сам собой по набору клише равняем.
Среди миллиона задушенных бытом душ
тебе каждый вечер бежать за своим трамваем.
И каждое утро: будильник, зарядка, душ.
По будням – работа, а вот по субботам – гости.
В конце будет мрамор, а если богат – гранит,
и пьяные речи о чьём-то духовном росте,
и всё, чего память людская не сохранит.
И вот, каждый раз, припустив за своим вагоном,
ты видишь, что рядом с тобою бежит она,
не скованная ни голодом, ни законом,
гола и свободна, и в город твой влюблена.
А где-то в глуши подворотен, где Пушкин не был,
лежит, охраняемый сворой больных собак,
запретного плода огрызок, упавший с неба,
Адамом заброшенный в грязный помойный бак.
Таблетки от смерти зажав в волосатой лапе,
когда-то ни силой, ни лаской не удержим,
в замурзанной сорокаваттной сортирной лампе,
устав от могущества, тихо бухает джин.
А Фрэзи помоется в запертой автомойке,
в закрытой кафешке надышится духом пицц,
оставит на свежем бетоне у новостройки
округлые вмятины маленьких ягодиц.
Ты вынешь огрызок из-под кожуры колбасной,
к похмельному джину пристанешь: «В чём сила, брат?»
и лёгкой трусцой побежишь за карманной сказкой
по тонкому лучику мощностью в сорок ватт.
Пятой ахиллесовой ты передвинешь рельсы,
концы развернув по луне на полночный бал.
И мёртвая девушка с кодовой кличкой Фрэзи
отдастся тебе на дубовом распятье шпал.