Осы жёлтой пыльцой облепили созревшую кисть,
Слюдяной суетой, убежав с иллюстраций из Брема.
Среди лоз оголённых, кленовый узорчатый лист
Отмеряет сентябрьских дней золотистое время.
Время лоз и стрекоз, время неги и время печали,
Полудневного жара, холодных седых вечеров.
Время сорной травы, что сгорает сухими ночами,
Придорожным бурьяном оставленных глинистых рвов.
Холоднее вода с облаками в пожухлой осоке,
Прибивает к обрыву размокшие тонкие ветки.
Истончается день, и верней обозначены сроки,
Птичьи стаи стремятся на волю из сломанной клетки.
Рыжиной октября мимоходом испачканный клён,
Недалёкий родник, с почерневшим от времени срубом,
Перечёркнут тропинкой заросший шиповником склон.
Как атланты в Киммериии, домен остывшие трубы.
Время белых стремянок, корзин, натюрмортов, плодов,
На картофельном поле родня монолитной фалангой.
На холодной пыли, в иероглифах чьих-то следов,
Словно клерк в картотеке, невидимый прячется ангел.