Много лет в пыли булава,
и пропал куда-то пернач.
Я гуляю: в снегу трава,
ясный день, как в стекле первач.
Бронепоезд с войны пустой,
но в вагонах полно дерьма.
Нынче выдала всем по сто
генеральская мать – зима.
Где стакан, там, глядишь, и два...
А проснувшись в седой траве,
я заметил у большинства
группу крови на рукаве.
Стало как-то не так в стране,
словно хрустнул скелет тоски.
Беспокоятся о войне
зеки, ратники, старики...
Говорят, заводно, всерьёз:
«коли бродит уже с утра,
как Суворов, у нас мороз –
враг не сунется ни хера»!
А мороза как нет, так нет.
В бронепоезде – леших скит.
Тучи с Запада застят свет –
ихний Мерлин видать мутит.
Но не трогайте вы огня.
Не гоните зазря ботву.
Вынуждать не надо меня,
доставать на свет булаву.