В его телефоне не было фигурных скобок и буквы "Ё".
Он всегда паковал в рюкзак два спальника и котелок,
Чтобы, когда встретит её,
Не было недостатка в тепле и глинтвейне
И никто бы на себя ничего не тянул.
И она бы засыпала у него на плече.
И мурлыкал ручной манул.
И костёр из можжевеловых веток
Разгорался всё горячей.
***
Он смутно помнил момент их знакомства:
Как-то раз помогал переплыть ей реку
И как будто на миг ослеп.
Не рискнул попросить телефон
Смотрел как сквозь сомкнутые веки,
Был зажат и нелеп.
И вроде куча общих знакомых, имен, тусов-ок,
Но как будто незримый заслон.
И всё время кто-то был с кем-то и было ОК.
Но не с ней и не он.
***
В общем, дохренадцать лет пролетело мимо,
А потом он будто проснулся или прозрел.
Жил по средствам, всего что необходимо
Был почти достигнут предел.
И когда она ответила, что никого там не знает,
Не сидеть же в углу и скучать.
Он сказал, что споёт, сыграет, всячески заобщает,
И ещё есть в термосе чай.
***
Потом у него вдруг обнаружились крылья,
О которых и думать забыл.
Как будто раньше его никогда не любили
И он никогда не любил.
И она была ему искренне рада, тянулась навстречу,
Перезванивала по делу и по мелочам.
Первый поцелуй действительно был, как первый и длился вечность.
И когда она писала ему «скучаю», он смайликом @-)- отвечал.
***
Ибо, как мы помним,
В его телефоне не было фигурных скобок и буквы Ё.
Но это ни разу ему не мешало любить её.
Хоть и осознал это далеко не сразу, и не озвучивал ей.
И пламя из можжевеловых веток разгоралось сильней.
***
Но всё время что-то мелькало на самой грани,
На пределе видимости, разрешающей способности глаза -
Некая едва заметная тонкая нить.
И скорее всего он даже знал о ней ранее
Просто не придал значения сразу,
Да и вряд ли что-то можно было уже изменить.
(Слишком много воды утекло с момента их первой встречи,
Слишком разными были пути.
Вот если бы он тогда сделал шаг первым...
Но, в любом из раскладов, он бы выбрал идти).
Может быть, она собиралась начать жить сначала,
Наверняка уже не скажет никто,
Но её как-будто что-то не отпускало.
Он не сразу заметил, что.
***
Он предпринял ряд мер по улучшению зрения,
Лазерная коррекция - чисто интуитивный порыв.
Не было ещё вообще никаких подозрений,
После - стал намечаться разрыв.
Заканчивалось место и время для него в её сердце
И расписании на жизнь.
А потом он запнулся о тонкую, красную,
Потянул, зацепил, пригляделся -
И паззл сложился.
***
Это как если идёшь
На «Вираге» по трассе сто двадцать ночью,
И ремонт дороги, нет знаков и залита битумом полоса.
В общем и целом он держался неплохо очень
И благодарил небеса
За то, что фактически, отделался малым,
Почти не напорол косяков,
Просто чуть добавился минус на правый,
Да седых волосков.
***
И, конечно, тех нитей сплетались целые пряди,
Но одна лишь корнями в сердце и так глубоко.
Между нитью его и той самой, которой ради,
Выбирать ей было легко.
Средь цветов в волосах, средь фиалок и белых лилий,
Летних радуг, трав и прочих примет.
Понял он, что хоть и поддерживал пламя,
Пламя из можжевеловых веток,
У костра ему места нет.
***
В его телефоне не было фигурных скобок и буквы "Ё".
Но он продолжал паковать в рюкзак два спальника и котелок.
Два спальника и котелок.
Два спальника и котелок.
И котелок.
08-12.02.2015