Сквозь веки неподъёмные не вижу
Всех хлябей укокошенной души...
Всех бандерлогов, подошедших ближе.
Там, в мутном сне, в могутном трудодне
Лернейские принтует типажи.
В там-там – и в пляс. Там брода нет в огне
Земной коры, но нет его и ниже...
По ком, бом-бомбкает, в глухонемом окне,
Чубакает язык: карабарас!
Не в колокол, – в накрывший медный таз,
На колокольне, где как глаз в огне...
В кизомбе с водолазом водолаз,
Смурные ахинейские мужи,
Там дно под чугуном галош дрожит –
С колен встаёт, с никнеймом Гондурас.
И третий рыбий глаз(четвёртому не быть)
Над плясовой, пропащею во лжи,
То зуммером-жучарою жужжит,
То вштырится, то лыбится, вершинный,
Зрачком машинным, королём мышиным...
Бом-бом, бом-бом, Гоморра и Содом,
Весь скотный двор, козлища и бычары!
Чей козломордор канет, величавый,
Сквозь ваш духоподъёмнейший геном?..
В мой век кудлатый, в мой галимый век
Сквозь человека ходит человек,
А в человека – в берцах, в сапожищах.
Задвижки нет ему, покрышки, днища,
И руки умывает, имярек...
За хлябью хлябь, не гнусом, так мокротой –
Рябые бабы, тролли-аты-боты.
Я пожелал бы доброй вам охоты,
Дыша, как возрождённый бегемот
Всей арканарской вольницей болот...
Но представляясь встречным – поперечным,
От волкодлака зашивая плечи,
С грудным сверчком, не на шестке запечном,
Я чую вас по булькам, наперёд...
26.03.15