Дорогие читатели,
Предлагаю вашему вниманию перевод рассказа армянского молодого автора Нельсона Бегларяна.
Рассказ меня покорил своим сюжетом-размышлениями, где главный герой, на мой взгляд, тонко и полностью раскрыл переживания хопаниста-гастарбайтера, коих сейчас, к сожалению, очень много по всему миру, и которые стали НАЦИЕЙ ХОПАНИСТОВ «благодаря» недальновидной социальной политики своих стран. (Р.Хастян)
МЫ – ХОПАНИСТЫ ( Нельсон Бегларян)
(Хопан – целина, хопанисты – целинники (гастарбайтеры)
Трудно понять человека, который перекрещивается в самолёте.
Когда самолет выходит на взлетную полосу, сердце начинает быстрее биться. Рука сама по себе, независимо от тебя выводит на челе твоем крестное знамение.
Шасси отрываются от земли, взгляд твой падает за иллюминатор, где с тоской на тебя смотрит Арарат и ты вдруг чувствуешь всю свою жалкость.
Дома, с родственниками, которые пришли тебя проводить. ты выпил несколько рюмок водки и… для матери, которая не сводит с тебя глаз, для жены, которая «жуёт» ревность, сказал : «Все будет хорошо!».
Сейчас понимаешь, что едешь в неизвестность. Едешь по дорогам своих дедов, едешь на целину, в хопан, едешь в Сибирь.
Там тебя не ждут, перед тобою не откроют двери.
Едешь, Душой призывая Бога на помощь.
Вспоминаешь, что еще студентом верил в перемены. Боролся против несправедливостей, пока не понял, что выход от повсеместного болота – побег от себя, побег от родины.
Здесь, на родине своей, ты себя чувствуешь более чужим, чем в далекой Сибири.
Недавно в одной из газет прочитал, что египетские пирамиды были построены армянскими строителями.
Ты возгордился, но… затем подумал: КАК? Почему? Еще с тех времен и… целина? хопан?
Пожалел своих, еще не родившихся детей, поклявшись себе: никогда не брать их в хопан…
Вспомнил свою первую поездку в хопан…
Воодушевленным был, удивленным приветливостью русских девушек, и тебе казалось – весь мир добрый.
Ты только что закончил учебу в институте, с энтузиазмом искал работу, но у тебя не было знакомых или родных среди чиновников.
Предложили тебе одну работу.
Когда вопрос коснулся заработной платы, так называемый директор почесал бороду и сказал 40.000 драм.
Смехота! Этой суммы бы хватило лишь на транспорт.
И ты решил поехать в хопан. Отец был против. Он не хотел, чтобы сын пошел по стопам его. Ты упрямился. Кровь твоя кипела…
…То был твой первый перелет и когда самолет совершил посадку в Москве, и когда ты в ноздрях почувствовал чужой воздух, понял, что будет нелегко…
Потом привык.
Вначале подумал, что всё временно, сейчас понял, что это болезнь.
Ты не можешь не ехать. Ты не горишь любовью к России, но не ехать – не можешь.
У тебя российский паспорт. Большую часть года живешь в общаешься с русскими, но так и не стал русским. Ты остался до мозга костей армянином.
В Армении себя чувствуешь тоже чужим.
Понимаешь, что с каждым годом рвется связь с родиной, что в глубине души тебе чуждо твое «армянство» .
Ты теперь другой национальности. Ты ХОПАНИСТ.
Это… небритые люди, люди с грязными одеждами, с жалкими глазами, с кривой походкой, изнеможденными телами.
Люди на чужой земле, забывшие себя, свой этнос.
Люди, работающие по четырнадцать часов в день.
Люди, претерпевающие всё.
Люди, с надеждой в сердце.
Люди имеющие цели, связанные с сезоном.
Люди – хопанисты.
Понимал, что ты станешь одним из них.
Что став хопанистом, будешь вкалывать целыми днями, будешь носить грязную одежду, днем и ночью забудешь о себе, а затем, на родине, при распечатывании каждой бутылки водки, будешь друзьям рассказывать байки о русских девочках, о том, как танцевал в ресторанах и кафе
Так долго будешь рассказывать, что сам поверишь в свои байки.
Мечты смешаешь с былью, перемешаешь и расскажешь, чтобы уговорить себя в будущем году опять поехать в хопан.
…Самолет готовится к посадке.
Несколько человек уже встали на ноги, одеваются.
Точно знаешь – армяне! Хопанисты! И торопятся. Бортпроводница просит, уговаривает сесть. Кажется, удается.
Выходишь с самолета. Сразу замерзаешь. Месяц апрель. На твоей родине – весна. В Сибири – зима. В сердце – буря. В мозгу – вопросы- вопросы… куда идти?
Заработок прошлого года закончился сразу после Нового года.
В банках заложив золотые изделия, жил, если это можно назвать жизнью.
Сейчас, взяв свой чемодан на плечи, идешь.
Вышел из аэропорта, в лицо бьет холодный ветер.
Зачем? Почему приехал? У тебя родины нет? дома – нет?
Снег идет. Большими хлопьями. Чистый, белый снег, который в неведении о твоих болях и заботах.
Когда был ребенком - ты любил снег, особенно когда его было много, и он застилал дорогу, ведущую в твое село. Печка согревала дом. Ты - лежащее рядом с печкой беззаботное дитя, не ведавший о мире ничего.
В доме распространялся аромат жареной картошки. Ты ел быстро-быстро, чтобы выбежать и лепить снеговика, чтобы играть с дружками в снежки.
Сейчас каждый из них в одном из уголков бескрайнего мира… Вспоминаешь слова Манвела, который работал с тобой и который повторял, когда было холодно: « Был бы я котом - лежал бы рядом с тондыром».
Холодно. Мерзнешь.
И вспоминаешь Гикора.
И он умер от холода, на чужбине.
Весь народ твой Гикором стал…
Затем психуешь на себя, что в этом бездомном положении такие мысли приходят в голову. «Наверное потому, что я историк»,- думаешь с грустью.
Печаль капает с лица твоего. Вспоминаешь беззаботность студенческих лет.
Оплату отец высылал из хопана.
Каждый день в транспорте, в близлежащих с институтом кафе, в аудиториях коротал свои дни, не зная, не ведая что такое хопан, как зарабатываются эти деньги.
Сейчас тоскуешь по тем временам, зная что ничего нельзя изменить.
Жалеешь Гикора и себя, жалеешь народ свой, который во всех строях стал хопанистом.
…Решаешь поехать в село Бугач, где работал два года назад.
Как бы там ни было, Иван какую-то работу даст.
Когда ты из Армении позвонил, он сказал: «Приди, поговорим».
Так сказал, «приди», как будто ты в соседнем доме жил. Знаешь, что Иван не любит долго разговаривать, если не выпивший. Когда напьется – хвалит армянский коньяк и Арарат, хвалит армянский народ. Но трезвый – молчалив.
В чемодане есть армянский коньяк. Думаешь, выпить с Иваном и о том, что работу у него получишь, пока потеплеет.
В Бугаче ты работал два года, когда приехал к сыну Гапо в хопан. Там и познакомился с Иваном.
В этом году, устав работать у кого попало, хочешь попробовать своё счастье, открыть своё дело.
Семь лет приезжал в хопан, работал в разных местах, теперь решил: «хватит! Надо на себя работать!»
Садишься в автобус, чтобы на железнодорожный вокзал поехать, а оттуда – в Бугач.
На следующей остановке рядом с тобой садится русская девочка. С голубыми глазами, как небо в летний день в твоем родном селе. Губы тонкие, как тончает вино, когда из бутылки выливаются последние капли. Смотришь на пальцы,- атласные, нежные. Нежные. Конечно же нежными будут её руки. Она никогда не держала лопату. Серп не видели её нежные запястья.
В мыслях всплывает Мари и сердце сжимается от тоски к неудавшейся любви.
Ты с Мари тоже в автобусе познакомился.
Но не повезло, она не была твоей судьбой…
Ты лелеял её, ласкал и… «отдал» другому.
И сейчас, спустя годы, сердце приятно трепещет, когда вспоминаешь её, когда думаешь о ней.
Мари была другой. С ней и ты был другим. И мир был другим.
Да, ты женился на другой. Но ты женился больше для своей матери, чем для себя.
Ты в году рядом со своей женой бываешь два-три месяца всего. Остальное время в хопане. Жена остается с матерью. Работаешь, тратишь жизнь.
Понимаешь, что жене любовь и нежность нужна, мужчина рядом нужен, но ты в хопане.
Каждый год в хопане слышишь о любовной связи чьей-то жены и в сердце зарождается тревога. Доверяешь жене, но всегда живешь с этой тревогой.
Мысль тянется и добирается до… Бабкена…
С Бабкеном некоторое время назад работал в Бугаче.
Бабкен всю жизнь был хопанистом, но успел в Армении несколько раз жениться и имел сына Гево.
Любил Бабкен истории рассказывать.
После работы присаживались на скамейке перед вагонами и Бабкен вздыхал: «Э, жизнь прошла в хопанах, ничего не понял, парень». – Зажигал сигарету, глубоко затягивался и продолжал: « Мой Гево должен хорошо жить. Я для кого мучаюсь? Парень, в молодости знаешь как много раз кутил на берегу реки? Тогда молодым был, не таким как сейчас. Сейчас не пойму, стар ли, млад ли?»
«Мастер, а Гево чем занят?»
«В школе учится. Гево должен хорошо жить. Бабкен хорошо не жил, но Гево должен хорошо жить!»
«Мастер, хорошо жить – это как?»
«Школу закончит, привезу сюда. Чтобы русский паспорт получил».
«И что? Вот и у тебя и у того- русские паспорта... Два часа назад бетон таскали на носилках на девятый этаж. Вместе тоскуете по дому. И говорите о хорошей жизни на чужбине?»
Ты хотел сказать, что Гево с русским паспортом хорошо не станет жить, что он бы хорошо жил, если бы отец с матерью жили вместе, если бы Бабкен никогда не приехал в хопан.
Но ты молчал, потому что сам боялся завтра услышать тот же вопрос.
Думал и думаешь всегда, если армянин всему противостоит и терпит на чужбине, почему не борется в собственной стране? Почему не идет за хорошей идеей и за хорошим будущим? Наверное, устал и думает, как ты, т.е. «бросить все гораздо легче, чем поменять».
На вокзале безлюдно, всего несколько стариков и старушек, - в деревню едут.
Садишься на скамью и ждешь поезда.
Несколько голодных голубей ищут еду.
Попадают под ноги людям, но не убегают.
Находишь сходство между собой и голубями: и они хопанисты, - лютой зимой на Севере ищут пищу, жизнь отдают за кусок хлеба...
Слышишь гудок поезда. Он останавливается. Ты садишься в поезд.
Помнишь, впервые сел в поезд, когда впервые был в хопане. Отец тебя проводил в другой город. Тогда ты не захотел работать с отцом, не захотел видеть его в грязной одежде… Тогда поезд тронулся и ты из окна заметил поднятую на прощание руку отца и бесконечную грусть в его глазах.
Чувствуешь, что глаза твои сейчас увлажняются.
Теперь понимаешь, как твой отец не хотел, чтобы ты ехал в хопан, чтобы ты не увидел и не пережил то, что пронеслось над его головой.
«Следующая остановка Бугач!» - объявили в поезде.
Сходишь с поезда, молясь: не получить бы отказ в работе, сходишь с надеждой, что и этот сезон пройдет хорошо и твой сын никогда не услышит «русской голос поезда».
Сходишь с той надеждой, что твое поколение будет последним хопанистом.
Сходишь с тем мечтательным ожиданием, что однажды услышишь объявление: « Следующая и конечная остановка – Армения…»
Перевод с армянского Розы Хастян