Можно полжизни смотреть и не видеть,
а можно видеть иначе, чем все.
Обычно в марте приходит Овидий
писать фломастером на колбасе.
Дождётся, пока колбаса остынет,
разложит фломастеры на снегу
и что-то пишет себе на латыни,
но я ничего понять не могу.
А дело в том, что смотрю и не вижу,
вернее, я вижу совсем не то:
не колбасу, а какую-то жижу,
и не фломастеры, а решето.
Слова всё равно заметёт на иды,
а в марте ветер особенно злой,
не мучай себя и других, Овидий,
бери колбасу и иди домой.
* * *