Деду Григорию
1.
Смотрю в окно на мирные поля,
На лица, не истерзанные болью,
И не хочу другой, немирной доли
Тебе, народ, тебе, моя земля.
Но меркнет свет в глазах и гаснет день,
Другое время вижу я, другие нравы,
Другую жизнь, счастливую по праву,
Беды нежданной призрачную тень…
Земля дышала мирно в эту ночь.
Земля любви, земля былых свершений.
Не зная, что становится мишенью
Врагу, что жечь и убивать не прочь.
Земля спала, и алый шёлк знамён
Не рвали ветры грозные в атаках,
И не тряслись дома от гула танков,
И жизнь была счастливой, словно сон.
Но гул моторов ночь вспорол клинком,
Гул самолётов, меченных крестами,
И вместо звёзд блеснуло небо сталью,
Став в тот же миг не другом, а врагом.
И вот война, срываясь вниз с небес
Крестами на могилы с чёрных крыльев,
Слезами вдов, пролитых от бессилья,
Вздымает ярость в глубине сердец.
Враг под Москвой. Напор его силён.
В бинокль он видит улицы столицы
И с яростью жестокой хищной птицы
Идёт в прорыв, идёт в атаку он.
И вот тогда в сердца людей земля
Вливает силы выстоять в той битве,
Перуну вознеся огонь молитвы.
И, дрогнув, враг бежит от стен Кремля!
Да, враг бежит, подорван дух его,
Встречает меч Перуна молот Тора…
Погнав обратно бога битв, который
В войне великой встал не за того,
И звёзд кремлёвских путеводный свет
Вновь разгорелся ярко на рассвете.
Москва встречала новый день. Не встретил
Его Григорий, мой могучий дед,
Один из многих павших под Москвой –
За сердце родины он жизнь отдал досрочно,
Не дрогнув перед гитлеровской мощью.
На веки вечные он для меня герой!
2.
Войны картины меркнут предо мной:
Опять окно, а за окошком осень,
Бездонно-величава неба просинь,
В сердца людей вселившая покой.
Вновь меркнет свет и блекнет новизна
Глухих тонов осеннего убранства.
Перед глазами лето. В постоянство
Поверившая гордая страна.
Знамёна, звёзды, галстуки ребят…
Всё спит в ночи, укутанное тьмою.
Последние наказы перед боем
Выслушивают тысячи солдат.
И бомбы, словно демоны с небес,
Пришедшие за душами на землю,
Несут огонь и боль – страданий семя,
И ставит чья-то мать свой первый крест.
Потом ещё, ещё… Кресты… Кресты…
Страна крестов – великая Россия!
Ты сыновей хоронишь в небе синем
И забываешь их для простоты.
Но сыновья – те чтут свою страну,
И, если враг кромсает её тело,
Все как один встают и бьются смело,
Ведя к победе клятую войну.
3.
Настала ночь, а сна всё нет и нет,
Зато войны святой немые кадры
Пред взором, словно корабли эскадры,
Плывут, и снова, снова гаснет свет…
Треск пулемётов и разрывы мин,
Глухое гавканье десятка разных пушек,
И крик ура, что страх пред смертью глушит, –
Мелькнула перед взором цепь картин.
И вновь виденья завладели мной:
По снегу в бой бегут простые парни,
И кажется, что их тела из стали.
Не властна смерть над их земной судьбой!
Они бегут, и грозен стук сердец
Богатырей, хранивших Русь веками…
Вдруг сердце сжалось: тот огромный парень,
Мой дед Григорий – каменский кузнец.
Виденье меркнет. За окошком ночь.
Седые звёзды – вестницы несчастий –
Мне в душу всё колотятся, стучатся,
Как будто знают, что могло б помочь.
Мне не до звёзд. Перед глазами дед
И похоронка, ломкая на сгибах:
Ваш муж погиб, с земли навеки выбыл,
А это его пропуск на тот свет.
Сталь не пробить свинцу – она прочней,
Она от пуль лишь мнётся, а не рвётся,
Но никогда живым не выдаётся
Лист похоронный, если быть точней.
И вновь атаки яростной волна,
Огонь врага, и скорбный писарь пишет:
Ваш муж погиб, он больше вас не слышит,
Он жизнь за родину отдал сполна.
Солдат, священно звание твоё!
Ты страж земли, ты неба грозный воин!
Ты, как никто, величия достоин,
А не предательства, не ссылки в забытьё.
Твоих имён не счесть! Пускай рука
Живущих в Книгу памяти их впишет,
И дед мой вздрогнет в вечности затишья,
Когда впишу я имя на века.
Я поделил бы жизнь с ним пополам
За то, что жить могу, от слёз не старясь,
В стране, что и его стараньями досталась
В войне священной не врагу, а нам.
Священно звание твоё, солдат!
Ты в той войне вернул свободу людям,
Мы этот подвиг вечно помнить будем –
Пусть память будет лучшей из наград!