мы всё пропустим - как накренится и, выжав скорость,
смывая всё на пути, хлынет космос в ладони неба,
и среди нас будут те, кто попросит воды и хлеба,
и те, кому слаще хлеба - несущая жажду гордость,
мы всё пропустим, проспим, проделаем дыры в стенах,
просунем руки и схватим воздух за подол платья,
и наши пальцы обнимутся, скупо, тепло - как братья,
и наши крыши сомкнутся над водами Борисфена,
и ты увидишь, как я вызываю дожди из камня,
как достаю из своих рукавов обожжённые перья,
как кости мёртвых бизонов хранят суховеи прерий
и как кривой горизонт пожирает, смакуя, пламя.
и ты увидишь леса - а в лесах будут волчьи стаи,
и ты увидишь подлодки, взлетевшие выше грифов,
и самолёты, которые носом таранят рифы,
и ты поверишь, что я порочная, не святая.
и ты почувствуешь сердце - в пыли двадцати кварталов,
в зловонной жиже асфальта, в тюрьме городского смога,
что громыхает, качая кровь - нестерпимо долго,
что и своё дать взамен моему - смехотворно мало.
и мы уснём у Него на руках, завернувшись в крылья,
в Его горячих ладонях, пропахших имбирным чаем,
два блудных эха вокзалов нас встретят и обвенчают -
и ты не сможешь сказать, что нас не было. Нет. Мы были.