О, Дева, Дева!
Улыбнись опять!
Зачем улыбка убежала вспять?
Зачем так скорбно губы опустились?
Тепло вам на соломенном настиле.
Дай грудь Младенцу. Ты жена и мать.
В Тебе Его величие и сила.
Тебе Его кормить и поднимать.
Иосиф тоже принял. Что ещё?
Подставил он тебе своё плечо.
Вот пастухи, и мудрецы с дарами.
Не думай о грядущем.
Не узнать.
И чьё-то тело нам с креста снимать,
А после вознестись Ему над нами.
Не нужно!
Не заглядывай вперёд!
Вот кается, терзает грудь народ,
И сотрясает стены от бессилья.
Он полон скорби.
Полон горьких дум.
А ты же угадай Капернаум,
то место, где Его воспрянут крылья.
О, Дева, Дева! Даже если знать,
Что на Голгофе будут распинать
прекрасного возлюбленного Сына,
Ты всё равно на это бы пошла.
Ты всё равно его бы родила.
Его распятье есть Тебе хвала,
Его распятье есть Твоя вершина.
Я не кропаю святочных стихов,
не прибиваю золотых подков
на блох заморских, чтобы не скакали.
Мы молимся о снятии оков,
мы молимся до третьих петухов –
они пока и разу не кричали.
А если сердце в звон устало бить,
и если Бог не дал тебе родить,
и если Ангел перестал трубить,
ты выйди к раздорожью, к раздорожью.
Там ветер дует с тридцати сторон.
Там тучи носят полчища ворон.
А в Небесах на вечном троне – Он.
А справа ты, сестра,
и Матерь Божья.
©Вит. Чел.