Здравствуй, моя душа родная.
Как обычно с фронта я пишу.
Когда вернусь домой? Не знаю...
Когда узнаю, расскажу.
М. Шмигаровский
1
Ну, здравствуй, солнышко, душа родная…
Затишье. Я опять тебе пишу.
Когда вернемся с фронта, я не знаю.
Победу ждем! Лишь этим и дышу.
Хочу сказать, что я живой – здоровый.
Недосягаем я для вражьих мин!
Вот только Сашка… помнишь ли его? Дроздова?
Погиб вчера. Мой друг…похоронил.
А что ещё писать домой девчонке,
едва которой восемнадцать лет?
Что однолетка в рваной гимнастерке
в земле лежит и в храме не отпет?
И что никто мне не прикроет спину
и не отгонит подлый едкий страх?
Не рассказать – нет сил! – как рыл могилу,
пытаясь слезы скрыть в своих глазах.
О чем ещё, родная, мне поведать?
Что иногда ночами плохо сплю?
Спокойный сон на фронте очень редок.
Зовут. Пора. Скучаю и люблю.
2
…Как только я в письме поставил точку,
как рядом с нами вдруг рванул снаряд.
Не существует у войны отсрочек.
Еще один. ..Еще… И пять подряд.
Нам повезло, на этот раз без смерти.
В тылу, я думаю, и вам не сласть -
всех кружит в крошево военный вертел.
Пришел приказ – отправят на Кавказ.
Не близок путь, в конвое ехать долго.
В дороге все немного отдохнем.
Прости меня, я стал курить махорку.
Как раньше, батька б выстегал ремнём.
Не верь, что не робеем. Очень страшно.
Что пуля – дура, нынче знает всяк.
Теперь понятно, что по жизни важно
и что сейчас – грошовейший пустяк.
Ты улыбнись, тут «повезло» Ахмату –
в родной аул душа его летит.
И пусть Ахмат весь латан-перелатан:
«В горах своих должно нам повезти!»
Но вот опять приходится прощаться:
я слышу, как кричит наш старшина.
Видать, пора в дорогу выдвигаться.
В дорогу, что войной иссечена.
3
… В снегу Кавказ. Воюем две недели.
В боях, без передышки, без подмог.
Мы держимся, хотя в горах метели,
и нас усталость дико валит с ног.
Противник всюду, с флангов он и с тыла,
Немецкий «Эдельвейс». Остры штыки.
От дыма, взрывов небо в чернь заплыло.
Прицельно бьют фашистские стрелки.
Как жаждут крови гитлеровцы-звери!
Зачем пришли к Кавказскому хребту?
Мы не отступим… будет боль потери.
Но защитим свою мы правоту.
Не разглядели в сумерках на склоне
немчуру-снайпера (он не был взят).
Но, незаметно сидя в обороне,
он метко жизни обрывал ребят.
И в перекрестье своего прицела
он смерть мою наметил на курке.
Вся жизнь уже на волоске висела,
застыла тонкой точечкой в зрачке.
И вот она, навылет, пуля-дура.
Как будто бы в замедленном кино
при плохонькой и серой режиссуре
вниз долго падаю. И вмиг - темно.
Мне в той последней черноте раненья
любимый образ ярким светом был.
Я, если б смог, то встал бы на колени,
у Бога лишь о жизни бы молил.
4
…Ну, здравствуй, солнышко, душа родная!
Я в госпитале, я тебе пишу.
Когда уйдет война, еще не знаю.
Победа будет! Этим завершу.
Приду домой, меня ты нежно встретишь,
солдата верной службы боевой.
Пронзителен тот будет день и светел.
Заплачешь: «Слава Богу, ты живой!»
06.04.2015