Мерцая золотом стволов,
дарил покой, как райский сад,
и укрывал от злых ветров
старинный лес эльфийский град.
Там правил знатный гордый князь
народом древним и благим.
И с неба благодать лилась
на землю, отданную им.
Надменен был эльфийский князь,
могуч, велик, спокоен.
Два сына было у него.
И каждый — бравый воин.
Сын старший звался Аголе,
красив был и бесстрашен.
А младший княжич – Сингеле,
прекрасен и отважен.
Однажды летним жарким днем
в лугах, вдали от отчих врат
людскою девою пленен
был эльф Сингеле - младший брат.
Назвал Адельму он женой,
привел под зеленые кроны,
в эльфийский лес, в свой дом родной,
супругой наследника трона.
Вскричал владыка – грозный эльф,
взметнулись птицы до небес.
«Зачем пришел сюда, посмев
ввести людскую дщерь в мой лес?»
И младший сын был изгнан вон
из близкой и родной страны.
В краю чужом построил дом
для себя и прекрасной жены.
Бежит река, и время мчит.
А счастье не тускнеет там,
где есть любовь, а спесь – молчит,
назло невзгодам и годам.
Растут три сына у четы,
все лучшее от мира взяв.
И дочка дивной красоты,
звездой на небе воссияв.
И чудным даром волшебства
был Улле – младший, наделен.
Для повышенья мастерства
на тайный остров увезен.
Пришла война, врагов вторженье.
И в ярой схватке рукопашной
убит эльфийский князь. В сраженьи
том пал и Аголе бесстрашный.
Наследник пал. Но есть другой -
кто за любовь был изгнан прочь.
Послы с повинной головой,
идут, чтоб гордость превозмочь.
Согласны эльфы над собой
признать правителем того,
кто выбрал счастьем и судьбой
жену вне рода своего.
И вот с семьёю возвращен
в родные кущи Сингеле.
И каждый эльф оповещён
о скором княжьем торжестве.
И к дню отцова торжества
спешит к чертогам золотым
постигший тайны волшебства
маг Улле – самый младший сын.
Но в чьих домах ведется спор?
В чьих душах закипает злость?
То в детях Аголе укор,
что княжить им не довелось.
«Иссяк в старейших мудрый глас,
их разум к чести рода глух -
бастардов ставят выше нас!
И смертных человечьих шлюх!»
Опутан заговором лес -
так жажда власти велика.
Ладонь ложится на эфес
эльфийского клинка.
День коронации настал.
И княжеский златой венец
в кудрях у Сингеле блистал,
вздымая гнев иных сердец.
Полны кувшины, и пажи
с ног сбились от своей работы.
И точат копья и ножи
для доброй княжеской охоты.
Уж загнан зверь в лесной глуши,
и рог загонщиков зовет
туда, где шепчут камыши,
и зверь покорно смерти ждет.
Князь мчит на звуки трубача
обычай старый соблюсти -
по праву первого меча
удар смертельный нанести.
Трофеем стал свирепый волк –
горят глаза, крутая стать.
Сингеле выхватил клинок,
но обломилась рукоять.
А зверь уж тут, и горло рвет,
и наземь валит, и рычит.
На помощь Сингеле зовет.
Но свита смотрит и молчит.
И сыновья к отцу спешат,
мечи бесстрашно обнажив.
Но стрелы в них дождем летят.
и вот уже никто не жив.
И мчит к Адельме эльф-гонец,
несет трагическую весть -
Что муж её нашел конец,
и сыновей постигла смерть.
А Улле, к празднику прибыв,
услышал братьев тяжкий крик,
предсмертный стон, отца призыв,
и к ним рванулся в тот же миг.
Помчался птицей конь гнедой,
готов дать Улле бой врагу.
Но что ж он видит пред собой:
на кровью залитом лугу
Стоит матерый бурый волк
над телом мертвого отца,
а рядом - сломанный клинок,
в крови два брата-близнеца.
И полный горя Улле крик
вдруг перерос в звериный вой,
вдруг превратился в грозный рык.
И вместо Улле - волк другой
возник у тел своей родни.
Бежала эльфья стража прочь
мечи и луки обронив,
не в силах страх свой превозмочь.
Повержен наземь зверь лесной,
и магом яростным убит.
И Улле, сбросив облик свой,
навстречу к матери спешит.
К нему ж, имея скорбный вид,
сын Аголе бредет двором.
В руке бокал пустой блестит,
рубашка залита вином.
«Пытался кубок я отнять,
что мать твоя испить хотела.
Но ей не смог я помешать –
смертельный яд закончил дело.
Сестра за матерью вослед,
узнав о гибели родных,
не пожалела юных лет –
пустой бокал в руках моих».
«В моей семье не пьют вина!
Кто кубок им поднес с вином?
Скажи мне, брат, твоя вина,
что ядом полон этот дом?
То не вином обагрены,
а кровью матери моей,
моей возлюбленной сестры,
одежды на груди твоей!
Не скорбен ты. В твоих глазах
восторг убийцы – подлеца.
Ты вскоре обратишься в прах,
и не носить тебе венца!».
«Тебе ль, бастард, меня корить?
Не эльф ты, и не человек.
Грозишься ты меня убить,
но сам не доживешь свой век.
Волчицей мать твоя была!
А для волков закон суров.
Волчат безродных родила.
Мы убиваем всех волков».
«Убить его!» - и копий шквал
рванулся в воздухе в ответ
туда, где полуэльф стоял.
Но никого там больше нет.
Туманом ускользнув от стрел,
неясной дымкой растворясь,
он ветерком прошелестел
«До скорых встреч, кровавый князь!
«Эльфийский лес еще узнает,
что я обиды не спущу.
На воле волки мстят за стаю.
А коль я волк – я отомщу».
Год пролетел, другой прошел,
еще десяток пробежал.
В тридцатый раз нарцисс расцвел.
И юный Улле возмужал.
Достиг магических высот
и полноправным магом стал.
Но то, что клятва мести ждет,
он никогда не забывал.
Вернулся Улле в древний лес,
с собой шесть магов он привёл:
Дубы пылали до небес,
а на березах пламень цвёл.
Заклятье страшное впитал
и, поражен его вредом,
из золотого черным стал
надменных эльфов древний дом.
Не счесть блуждающих огней
ночной порой в лесной глуши.
То души эльфов сотни дней
поют для путников в тиши.