В белом плаще, с кровавым подбоем,
Вошел Прокуратор неспешной ходьбою
Под белые своды дворца. Он устал...
Пред ним, подсудимый бродяга предстал.
Избитый, худой, долго терпящий жажду.
Увы, эти муки не вытерпит каждый.
И в душное утро, томимый властями,
Со связанными за спиною кистями.
- А, что подсудимый? Он из Галилеи?
Он веки раскрыл и смотрел еле-еле.
- А дело к Тетрарху уже посылали?
- Конечно-конечно и суть излагали.
Но смерть для него утвердить Вам велели,
Преступнику этому из Галилеи.
Как сильно болит голова у Пилата,
Но высказать слабость, то блажь Герострата.
Пилат поднял голову, молвил лишь: - «Имя?»
Как больно…И птица мелькнувшая мимо,
Исчезла в тени. Арестант произнес: - «Мое?»
Пилат усмехнулся: - «Мое - мне известно!»
Ты мне отвечай, только прямо и честно;
Ведь, ты подговаривал люд Храм разрушить?
Тебе твоя слава, что голову кружит?
На, что, тот ответил: - «Нет. Не призывал»,
Пилата, при этом он «добрым» назвал.
За то получил он от стражи плетей,
Урок для ответов под взглядом властей:
- Стой прямо! Судью называть – Игемон,
Не-то дам плетей и дух вышибет вон!
Так стало известно, он – Иешуа
- Га-Ноцри – сказал он тогда, чуть дыша.
Не правду записано, все переврал,
Ох! Леви-Матвей, только подати брал.
А в школе, как видно совсем не учился…
Послушав Га-Ноцри, за ним вслед пустился.
Когда тот сказал: - «Рухнет Храм старой веры,
И истинный Храм возродится!». Химера!
Подумал вдруг Понтий, но вслух он сказал:
Что «Ты, де, преступник и все им наврал!
В чем истина? Знаешь ли ты? Или нет?
Иешуа знал, для него не секрет:
- А истина в том, что твоя голова
Болит, ты все время роняешь слова,
Смотреть тебе больно на свет, на меня,
Я будто палач твой средь белого дня.
Но боль твоя кончится, муки пройдут,
Гроза будет к вечеру. Что ты все тут?
Советовал я бы тебе прогуляться,
Хотя бы в садах Елеонских. Подняться
На склоны зеленые этой вершины,
Ведь здесь оставаться тебе нет причины.
Пилат встрепенулся, боль правда прошла,
И голову молния будто прожгла:
- Признайся! Ты лекарь? С надеждой спросил.
- Нет, что ты, не лекарь – ответил без сил.
- Ну, что, держи в тайне, коль ты так решил,
- ну, чем ты еще в этой жизни грешил?
Коль, я уже дело твое разобрал,
Я казнь отменяю, я меру избрал.
Но, лишь Игемон огласил свой приказ,
Как тут же пришлось издать новый указ.
А все виноват был донос от Иуды,
Увы, он не дал расцвести в мире чуду.
Га-Ноцри на Кесаря власть покушался
И, вроде над властью он всей погнушался.
Всего-то Га-Ноцри лишь вслух помечтал:
Чтоб мир справедливости, правды настал,
И время наступит без всяких властей:
Без Кесаря, стражи, солдат и плетей.
Пилат утвердил казнь для Иешуа
И долго болела, томилась душа,
Пилата Понтийского. Не удалось
Спасти арестанта. И сердце рвалось.
Каифа – священник приказ утвердил,
Последний час жизни Га-Ноцри пробил.
И только Пилат плохо спал по ночам,
Душа не давала сомкнуться очам:
Он думал о казни, о «грязном» Иуде…
- Ну, нет, в это раз, уж, по-моему, будет.
И дал указанье Иуду зарезать!
А Леви- Матфей крался, чтоб перерезать
Веревки, казненного друга Га-Ноцри,
А запах смертей резко бил его в ноздри.
Смешалось в одном – кровь, казненного, страх,
Казалось, вся жизнь претерпела здесь страх.
Под ливнем, рыдая, он нес на плечах
Иешуа, друга, чеканя свой шаг.
А боль от утраты жгла душу огнем,
Кромешная ночь стала светлой, как днем.
В глазах его ненависть пламя зажгла
И в сердце засела отмщенья игла.
Не знал он о том, что возмездье свершилось!
Его голова в предвкушенье кружилась.
Кружилась от голода и утомленья…
Лишь только в пещере нашел он спасенье,
Как тут же солдаты его отыскали,
Нет- нет, причинять ему боль те не стали,
Казненных тела под землей схоронили,
Матфея к Пилату потом проводили.
Не сразу Матфей своим сердцем оттаял,
Пилат убедить его, уж и не чаял.
Но только признавшись в убийстве Иуды,
(Пилат совершил, ну поистине чудо)!
Матфей попросил у Пилата пергамент
И тем, он нарушил особый регламент:
«Ни есть и не брать у врага ничего!»
Врагом он своим посчитал не того.
Пилат ему не был врагом никогда,
Хотя наказали Пилата года:
За власть, за жестокость держал он ответ…
Однажды Га-Ноцри позвал его в свет.
Прощен Прокуратор – Понтийский Пилат,
А рядом с ним Леви-Матфей – его брат.
11.12.14