Иван Кульнев 30-ти летний историк и славист студент университета в Германии съездил на Родину проведать родителей и, на нашу беду, описал свои впечатления.
Уже на середине его заметок хочется немедленно бежать возлагать цветы к ближайшему памятнику Чехову.
Если подавить в себе это желание и дочитать Кульнева до конца, прямо там же у Чехова, не отходя от кассы, придётся совершить самоубийство.
Примечательны отзывы читателей под текстом Ивана – 85% поддерживают автора, а 15% считают его клеветником.
Мне кажется, что славист в Иване целиком поглотил историка, по меньшей мере, пожевал беднягу.
(если сайт не отразит ссылку, нагуглить «иван кульнев за сколько ты продался инсайдер)
Иван Кульнев доверяет себе, своим глазам – он видит и слышит то, что происходит – нужная черта для писателя.
Историк ищет причины, пытается выйти за пределы текста и даже контекста.
Текст у нас сегодня один – все повторяют слова из ящика. Каждый на свой лад вторит телевизору или спорит с телевизором.
Контекст другой – все готовы терпеть из-за страха, что станет хуже.
Народ заговаривает свой страх.
Когда мы выходим за пределы контекста, пытаясь понять, то обнаруживаем, что ничего вообще не происходит.
Советский человек привык терпеть ради светлого будущего.
Оказалось, что можно убедить советского человека потерпеть во имя великого прошлого.
Кажется, впервые удастся убедить советского человека потерпеть, чтобы не стало хуже.
Но как объяснить советскому человеку, что жизнь это просто смена времён года?
В Израиле, где смены времён года нет, а жизнь есть, на днях умерла 90-толетняя одинокая старушка родом из Кракова. После Освенцима и экспериментов Менгеле она вышла замуж, но не имела детей.
«Живи, я хочу, чтобы ты жила», – запомнила она последние слова матери перед газовой камерой.
Рано оставшись одна, Хая жила в Холоне среди чужих людей, избегая общества особенно по праздникам. «Я постоянно плачу», – говорила она соседям, которые звали её в семьи.
Всё же одна семья была с ней дружна. Когда старушка умерла, одной из девушек в этой семье показалось несправедливым, что на похоронах старушки не будет обязательных для поминальной молитвы десяти мужчин.
Она попросила знакомую, чтобы та написала в Интернете.
На похороны в рабочий день пришло 400 чужих людей.
Они передали, что те, кто не смог прийти, пообещали год упоминать старушку в своих молитвах.
Среди пришедших не было ортодоксов – обычные люди.
«Мы все восточные, – пишет девушка (между европейскими, арабскими и африканскими израильтянами много трений), – но мы хотели дружить с Хаей, как со своей – она была против, говорила, что испортит нашу жизнь своими слезами».
http://www.ynet.co.il/articles/0,7340,L-4646737,00.html
Поправьте, если я неверно перевёл Чехова с иврита.