Уже одна. А ей чуть больше сорока!
Муж подо Ржевом без вести пропал…
А у нее - три дочки на руках,
И сын так долго с фронта не писал!
А дома – лишь детей голодные глаза –
Ни хлеба, ни картошки, как на грех!
И, словно дар скупых небес, - коза!
С ее стаканом молока! На всех!
Вот так и выживали вчетвером!
Рев самолетов только слышать не могла
И вой снарядов – у соседки дом
Едва от взрыва не сгорел дотла!
В последнем с фронта мужнином послании,
По-деревенски обстоятельном, «на Вы» -
Поклоны близким и прощальные слова им,
И, как ожег, приписка – дочек береги!
И с самой младшей – ей лет пять, не более –
Идут за мерзлою капустною листвой,
Что может быть еще осталась в поле,
И, слава Богу, будет ужин небольшой!
Или собрать все сухари до крошки,
Детей – в телегу, и в деревню, там сытней?
Вот только по дороге б не было бомбежки!
И что же так от сына долго нет вестей?
А что деревня! Там не то, что прежде–
Там тоже голод! Потому, как ни мудри,
Но чтобы выжить, остается лишь надежда
На их же мерзлые кривые сухари…
И сколько ж вынесли в лихую ту годину!
И в жизни не было тех сухарей вкусней!
И выжили! И только вот от сына
Теперь уж не дождаться ей вестей…
* * *
А благодарность сухарям-то этим,
Жила до самых до ее последних дней!
И в самом дальнем уголке буфета
«На черный день»,
всегда лежал
мешочек
сухарей…
15-16.02.09.